Невесть откуда появился Старший Егерь. Выйдя из толпы, он замер перед крыльцом домика, выставив перед собой старинный серебряный кинжал, клинок которого в отблеске факелов казался залитым кровью. Такое дорогое оружие Охотник видел лишь в музее Академии.
– Выходите, мерзкие твари!
Старший Егерь сделал паузу, выжидая, а потом снова закричал. Охотнику, не разобравшему первое слово, показалось, что правитель не говорит, а каркает, словно старый простуженный ворон.
– …выходите! Иначе мы подожжем дом! Мы ждем!
Тюлевая занавеска слегка качнулась – словно от случайно пролетевшего мимо и чуть зазевавшегося ветерка. Из тьмы на мгновение мелькнула волчья морда, и тут же залп серебряной дроби раскрошил в щепы дверной косяк.
– Не стрелять! – побагровев, заорал Охотник. Он сам не мог понять, что на него нашло. Егеря замерли, не решаясь ослушаться предводителя охоты. Кое-кто, ожидая приказа, повернулся к Старшему Егерю, но тот в растерянности молчал.
– Все назад! Расступитесь! Они никому из нас не причинили зла, дайте им уйти, – громко сказал Охотник. Повернувшись к дому-логову вервольфов, он крикнул:
– Выходите!
Тишину нарушал лишь треск смоляных факелов. Где-то далеко-далеко заплакал ребенок.
– Выходите! Не нужно бесполезных жертв. Мы дадим вам уйти.
На пороге появились две серые тени.
– Я обещаю, что никто не выстрелит.
Тени качнулись вперед – туда, где за коридором, внезапно образовавшимся в расступившейся толпе, скрывалась спасительная тьма. И в этот миг Охотник узнал, понял… Увидев поднятый мушкет, он попытался привстать, чтобы предотвратить непоправимое, спасти… Но не смог.
Мертвые ноги!
Как в страшном сне, он видел: егеря разом вскинули мушкеты. С диким криком, перекрывшим грохот залпа, Охотник вскочил и, словно преодолевая какой-то невидимый барьер, на негнущихся ногах шагнул вперед. Раз, другой… Он не упал, лишь наклонился – и лишь успел подхватить ее обнаженное, но, увы, уже мертвое тело.
Осторожно положив ее на спину, он повернул голову девушки так, чтобы не было видно левой, изуродованной дробью половины лица, чернеющего пустой глазницей выбитого глаза. Затем, сорвав с себя куртку с нашивками и значками, осторожно прикрыл ею Леонору.
* * *
– Убийцы! – громко сказал Охотник. – Они вышли, чтобы спокойно уйти! Они никого не убивали! Они сохранили вам жизнь! Сколькие из вас погибли бы, сунься вы в их логово!
Толпа выжидающе молчала. Городок был небольшим, все знали о Леоноре и Охотнике. А теперь оказалось, что возлюбленная их кумира – нечисть.
