И я отмечу – опять-таки не без злорадства – что заговоров, изрядно попортивших ей крови, на веку Екатерины хватало. Было их столько, что хоть в пучки вяжи и дюжинами считай…
Даже ближайшие сподвижники, чувствуя свое значение, откровенно выдрючивались. После успеха дела Григорий Орлов посреди многолюдного застолья начал громко похваляться: дескать, он с братишками имеет такое влияние на гвардию, что ежели б мы захотели, мы б и тебя, матушка, свергли б через месяц…
Ситуацию чуточку разрядил гетман Разумовский, сказавший резонно:
– Месяц, говоришь, Гришенька? Так мы, не дожидаясь, когда месяц протечет, тебя б уже через неделю повесили трошки…
Легко представить, что чувствовала Екатерина, вынужденная это смирнехонько выслушивать. Уж если подобным образом выпендривался ее любовник и ближайший соратник, то какие мысли должны были бродить в головах у тех, кто, пыжась от собственного значения, считал, что ему недодали? Ох, как ей было неуютно, и как ее знобило по ночам…
1762 г. Буквально через несколько недель после переворота в том самом Измайловском полку, что бежал зигзагом ночью спасать «матушку» от похитителей-пруссаков, произошла какая-то загадочная история, до сих пор не проясненная. Осталось лишь донесение английского дипломата Кейта своему правительству: «Со времени переворота меж гвардейцами поселился скрытый дух вражды и недовольства. Настроение это, усиленное постепенным брожением, достигло таких размеров, что ночью на прошлой неделе оно разразилось почти открытым мятежом. Солдаты Измайловского полка в полночь взялись за оружие и с большим трудом сдались на увещевания офицеров. Волнения обнаруживались, хотя в меньшем размере, две ночи подряд, что сильно озаботило правительство; однако с помощью отчасти явных, отчасти тайных арестов многих офицеров и солдат выслали из столицы, через что порядок восстановлен, в настоящую минуту опасность не предвидится».
Это никак не похоже на искаженный молвой и дошедший до англичанина через третьи руки рассказ о достопамятном измайловском визите в гости к Екатерине. Тут определенно что-то другое, серьезнее…
1762 г. Дело Гурьева и Хрущева. Под их предводительством составилась партия, собиравшаяся возвести на престол Иоанна Антоновича. Ходили слухи, что настоящие ее предводители – князь Голицын и граф Н. И. Панин, в рядах более тысячи человек. Что есть и другая партия, собирающаяся короновать уже Павла…
Биограф Екатерины XIХ столетия Брикнер называет все это «нелепой болтовней среди немногих офицеров». Однако реакция Екатерины и ее приближенных на эту историю была скорая и жесткая. Гурьева и Хрущева быстренько обезглавили, еще нескольких офицеров отправили на каторгу. Причем главарей на допросах не пытали – быть может, из гуманизма, а может, и для того чтобы не копать слишком глубоко, мало ли какие имена могли всплыть…
