– Эти холодные недоноски сделаны с должным усердием. Чего еще можно желать?
Дон Мануэль рассказал ей, что хочет создать одушевленную живую фигуру.
На это она весело рассмеялась и презрительно ответила, что никому и ни за что не будет помогать.
– Отлично, – сказал Мануэль, – у меня есть средства, чтобы заставить вас это сделать. – Он показал прелестной женщине орудия пыток. Его приятное молодое лицо было очень серьезно, словно его сердце уже было растревожено. Он засунул ее кисть в приготовленные тиски искренности. – Теперь, чародейка, которой страшатся все, кроме меня, вы расскажете мне заклинания Туйлы в награду за мои усилия, или иначе я постепенно уничтожу эту руку, которая натворила так много несчастий.
При свете семи свечей Фрайдис казалась бледной, как молоко. Она сказала:
– Здесь я – смертный человек и не обладаю силой, большей, чем обыкновенная женщина, то есть вообще беззащитна. Тем не менее я вам ничего не скажу.
Мануэль положил ладонь на рукоятку, готовый начать пытку.
– Откройте то, чего я хочу, иначе будет больно…
– Нет, – ответила Фрайдис, – я не собираюсь подчиняться ни вам, ни кому-либо другому на свете.
– А бросив мне вызов, вы будете ужасно страдать…
– Буду! – ответила Фрайдис. – Очень вас это волнует! – сказала она с укоризной.
– Поэтому, я думаю, что вы поступаете глупо.
Фрайдис сказала:
– Вы сделали из меня обыкновенную женщину и ожидаете, что я буду поступать разумно. Это вы ведете себя глупо.
Граф Мануэль задумался, ибо, без сомнения, здесь звучал голос рассудка. По его приятному молодому лицу можно было судить, что его сердце сейчас чрезвычайно растревожено. Королева Фрайдис облегченно вздохнула и улыбнулась той женской улыбкой, которая не сверхчеловечна, а просто безжалостна.
– К тому же, мы бы испортили ручку, – сказал Мануэль, посмотрев на нее более внимательно. На среднем пальце было медное кольцо с черным камнем – это и был Шамир! Но Мануэль видел только руку.
Он коснулся ее.
– Ваша ручка, королева Фрайдис, какие бы несчастья она ни приносила, нежна, как бархат. У нее цвет лепестков розы, но благоухание намного сладостнее. Нет, определенно, мои изваяния не стоят подобной руки.
Затем Мануэль со вздохом освободил ее.
– Мой гейс должен оставаться на мне, а мои изваяния должны подождать, – сказала Мануэль.
– Что, вам действительно нравятся мои руки? – спросила Фрайдис, критически их разглядывая.
Мануэль сказал:
– Ах, прелестная, милая соперница, не насмехайтесь надо мной! Все было готово, чтобы заставить вас выполнить мою волю. Сохрани вы какое-нибудь уродливое обличье, я бы вас победил. Но с обликом, который у вас сейчас, я бороться не могу. Драконов, химер и тому подобных сказочных чудовищ, которые, как мы видим, толкаются вокруг ограды из намасленных ивовых прутьев, я вообще не боюсь, но не могу сражаться против вас в таком облике, который вы сейчас приняли.
