— Эй, соня, пошли в дом, холодно уже, ага! — положив прохладную ладонь ему на лоб, позвала Джулия.
Пошли. Привычно включили телевизор, вещавший некую попсовую муть, и улеглись по разным углам огромной каминной комнаты. — Ну и чего там дальше было?
— А на чем я остановился? — спросил Арсений.
— На том, что свадьбу назначили на червень, — напомнила Джулия. — Ты очень хороший рассказчик. Мне интересно.
— Червец, — поправил Арсений. — Женился, потом сын родился… Мальчишку после яростных двухмесячных споров назвали Михалом. Новая родня хотела дать ему польское имя, на что я, разумеется, пойти не мог. Как же можно живого человека, да к тому же собственного сына, назвать Тадеушем или Збигневом каким-нибудь?! Это все равно что Филиппом, например… То есть совершить грех перед Богом и людьми, обрекая человека в пожизненные пасынки судьбы. Сошлись-таки на Михале. Крестили в костеле. Тут уж я махнул рукой: вырастет — сам решит, пусть хоть кришнаитом потом пляшет. Ближе к осени встал вопрос, когда же Магда с Михалом в Москву приедут. «А мы не приедем, — ответила супруга, — мы так решили. И для ребенка в Москве хуже будет, да и вообще там опасно, и не нравилась она мне никогда».
Арсений снова замолчал, погрузившись в полусонные воспоминания…
Сперва он был терпелив и нежен, считая капризы последствием послеродовой энцефалопатии, — у многих женщин подобное бывает, это он, как медик, знал. Потому тупо сидел в Москве и ждал, когда возьмут верх здравомыслие и любовь. Магда приехала в начале декабря, но лишь для того, чтобы забрать свои вещи. Скандалили целую неделю, но Магда была непреклонна, словно некий умелый психотерапевт под гипнозом внедрил в ее сознание непоколебимую программу.
— Если ты нас любишь, — говорила она, акцентируя внимание на слове «нас», — то поймешь, что жить мы должны в Польше. А у вас тут скоро гражданская война начнется…
— Эй, заяц! Чего опять замолчал? — донеслось из другого угла комнаты.
«О господи, до чего же эти женщины странные! — подумал Арсений. — Стоит их трахнуть и пожить пару дней под одной крышей — тут же начинают вить в мыслях уютное домашнее гнездо. „А здесь мы телевизор поставим, а здесь вот коврик постелим, а вот тут, в уголочке на стеночке, у нас гобелен „Пастушка“ будет, я уже вчера в магазине приглядела, не так ли, заяц?..“ Тьфу ты черт… Зайчик, котик, а потом что — олень северный?»
— У меня что, глаза косые или уши длинные? — спросил Арсений.
Джулия не ответила. Обиделась явно. Засопела часто.
