В бараке грибник высыпал урожай на панцирную сетку от пустующей кровати, укрепленную над разогретой электрической плитой, и возвращался в тундру, выбирая новый маршрут. Отходить далеко от поселка было опасно. Об этом в первые дни пребывания на стройке Арсения предупредил бригадир Бакланов. Казалось бы, вот оно все как на ладони: и не мешающие обзору карликовые северные березы, реденько расположившиеся по склонам сопок, и не заходящее за горизонт солнце, по идее служащее хорошим ориентиром для любителя попутешествовать по тундре… Но все было не так просто.
— Стоит перевалить за одну сопку, потом за другую — и перед тобой многократно повторенный, словно под копирку, пейзаж с типичным же «ориентиром» — белыми снежными пятнами на северных склонах сопок… А потом на обессилевшего, сбившегося с дороги путника нападают хищные росомахи и харчат его вместе с одеждой, — рассказывал бригадный сварщик Алеша Воробьев, придавая выражению лица максимальную серьезность.
В правдивости его слов Арсений убедился чуть позже. Задумался однажды, замечтался. О предупреждении запамятовал и ушел незаметно для себя слишком далеко. Поплутать пришлось изрядно, но благодаря некоему природному чутью бродяга все же вышел на отмеченный вешками тракт, слегка перепугавшись и напетляв по тундре километров двадцать. Росомах, правда, не встретил. А вот Сухробу — бойцу таджикского стройотряда — повезло меньше. Искали его два дня, но так и не нашли. На третий день горе-путешественника, перепуганного и изъеденного комарами, подобрал батальон морских пехотинцев, возвращавшийся с учений в расположение части. Гвардейцы накормили Сухроба сухим пайком, согрели стаканом водки и по приказу командира привезли на бэтээре в поселок. По северным законам нельзя бросать человека одного в тундре, даже если ты военный, исполняющий секретное задание Родины.
Оказалось, что, выйдя ночью покурить (что он курил, так и не выяснили, но догадывались), Сухроб увидел на сопке за маленьким озером северного оленя и воспылал неодолимым желанием разглядеть красавца в непосредственной близости. Обкуренный натуралист вброд перешел водную преграду, вылез на правый берег и, чуть обсушившись, устремился знакомиться. Олень некоторое время смотрел на Сухроба как бы с интересом, но потом ему это разонравилось, а может, олень любопытному таджику попался невежливый, но факт есть факт: знакомиться рогатый не пожелал. Фыркнул, отвернулся, медленно двинулся в тундру и в конце концов исчез из поля зрения за далекой сопкой, оставив лишь несколько кучек теплого помета. Эти вот, с позволения сказать, «следы» и завели Сухроба леший знает куда.
