Поочередно отворачиваясь от разложенной грудками утвы – «Говори, чья доля?» – по-мальчишески разыграли изумрудно-серые трофеи. Витёк напоследок предложил тост, который мог оставить равнодушными только недвижных: «на ход ноги».
Когда, прощаясь, размашисто били друг другу по рукам, Абориген тихонько, бочком придвинулся к Полковнику и сказал – словно пригрозил:
– А я к вам вечерком нагряну. С гармонью.
Петрович обреченно вздохнул.
Лесная деревенька, в которую отправились Полудин с Полковником, досталась Поэту в позапрошлом веке от его отца, отставного майора Алексея Сергеевича Некрасова, горячего псового охотника.
Оставив на несколько месяцев свою петербургскую квартиру, похожую скорее не на жилье писателя, а на обитель закоренелого охотника – всюду штуцеры и винтовки, чучела зверей и птиц, – Поэт уезжал в дальнее именьишко, затерявшееся среди глухих муромских лесов.
После снежных зим в разгар водополья Ока выходила из берегов и, покрыв зыбкой гладью пойменные луга, соединялась протоками, словно пуповиной, со своей старицей – лесным Озером. Быстро прибывающая вода брала деревню в опояс, затапливала бревенчатые бани на огородах, и люди, не желая искушать судьбу, вместе со скотом и птицей уходили на возвышенное место, поближе к двухэтажному барскому дому. Расположившись табором, как цыгане, беглецы грелись возле дымных от сыри костров, промышляли рыболовлей и даже умудрялись охотиться на плотах и лодках.
Однажды Поэт со своим другом приплыли в деревню на ботнике, взятом у знакомого охотника из большого торгового села Фоминки. Серое небо сливалось с такой же серой, пахнущей мокрой корой и талью водой в одно сермяжное полотно, и озерцо Мичкора, расположенное шагах в пятидесяти от барского дома, узнавалось только по затопленным наполовину береговым дубам. Ивняк, ушедший под воду, шуршал по днищу ботника. Поэт отложил весла и, отталкиваясь руками от черных корявых стволов, стал направлять ботничок на светящиеся во втором этаже окна.
Из ближнего флигеля вышла сенная девушка с ведром. Заметив мещанского вида человека в лодке, плутающего среди стволов, она испуганно вскрикнула и уже хотела было бежать назад, но любопытство и внезапная догадка заставили ее вновь посмотреть в сторону утратившей берега Мичкоры, прислушаться к глуховатому голосу, показавшемуся ей знакомым.
– Тятенька! Тятенька! – радостно закричала сенная. – Подь сюды! Не поверишь… Сам барин на лодке приплыл.
Поэт обычно бывал в своем именье в пору предлетья, когда отступали воды, просыхали охотничьи тропы и птицы, поскучав в воздухе, уверенно сваливались на старые тока. Узнав о приезде Поэта, к усадьбе стекались охотники из ближних деревень. Одним из первых являлся старый друг ружейник Федот Гладилов, одетый по полной охотничьей форме: выцветшая, до колен куртка, высокие кожаные сапоги, в правой руке – ягдташ, в левой – ружье, через плечо ремень с рогом и пороховницей.
