Дежурный рассказал такую историю:
– Не каждый день попадаются такие честные граждане! Аппарат подобрал на пляже племянник этого господина. И тогда он по собственной инициативе отдал проявлять оказавшуюся в нем пленку, надеясь по фотографиям отыскать владельца. Он выждал ровно двадцать четыре часа – время проявления снимков, – а затем принес находку нам. Естественно, он не мог знать, что дает нам в руки улики против цыган.
Мишель, огорошенный, не знал, что сказать. Мысли его пребывали в полном разброде.
– И кого же… мне благодарить? – спросил он.
– Этот господин не захотел представиться, – ответил сержант Перон, – мне лично он не знаком. Правда, я здесь всего неделю…
– Тем проще… не надо мучиться с благодарностью, – весело заметил старшина Дюкор. – Кстати, не хотите ли написать жалобу на цыган?
Мишель подскочил на месте.
– Разумеется, нет. Аппарат в порядке, я всем доволен. Спасибо.
– Не за что. Всегда рады служить, – откликнулся Перон.
При этих словах Мишель невольно ухмыльнулся. Его мало вдохновляла перспектива опять иметь дело с полицией. Ни под каким соусом!
Он вышел из участка, сощурился на солнце, ударившее ему в глаза, и приблизился к девушке.
– И правда, ваш аппарат!… А почему вы такой хмурый?
Мишель замялся. Затем, рассудив, что истина дороже всего, вытащил карточки из конверта.
– Вот, взгляните. Человек, который нашел мою «Фоту», принес эти: снимки – он проявил заряженную пленку!
Пока Галлин изучала фотографии, Мишель изложил ей все, что узнал, в том числе умозаключения старшины Дюкора.
– Ясно, – прошептала девушка, – похоже, всё против наших друзей. Я считаю своим долгом поставить в известность Карума. Что вы на это скажете?
– Хм…
Вопрос был щекотливым. Уверенность Галлин в честности Жана и Нура невозможно было поколебать, а вот Мишель просто не знал, что и думать.
Имя Карума Старшего придало ему твердости. Если кто-то внушал ему доверие, так это был старый цыган.
– По-моему, вы совершенно правы, мадемуазель! – наконец произнес он, передразнивая выговор старика Паскалу.
Галлин улыбнулась. Но улыбка тут же слетела с ее губ; на красивом лице, как в открытой книге, читалось глубокое уныние.
– Поехали, – вздохнула она. – Может быть, в лагере нас ждет что-нибудь хорошее.
Мишель со вздохом залез в машину. Через несколько минут они уже были на месте. Галлин въехала в ворота и затормозила у кибитки цыганского барона. В ту же секунду тот показался на крыльце. Сквозь внешнее спокойствие на лице его проглядывала тревога.
