Дорога. Палисадник. Нет, всё же странно! На месте водокачки — колодец с журавлём. С заднего двора доносится лошадиное ржанье. Ничего не понимаю! Последнюю лошадь мы продали лет двенадцать назад и с тех пор не держали лошадей…
Я подошёл к дому вплотную и замедлил шаги — из-за сёдзи[3] доносились приглушённый разговор, шёпот.
Я уже хотел крикнуть: «Бабушка, у нас гости?», но в этот момент в комнате кто-то сказал: «ш-ш-ш!», и голоса сейчас же смолкли. Предчувствуя неведомую опасность, я застыл на месте.
Вдруг раздался треск, бумага на сёдзи лопнула, и наружу высунулось копьё, настоящее, со сверкающим стальным наконечником. Остриё остановилось в сантиметре от моего носа. Я заорал, отпрянул назад и, не удержав равновесия, повалился на спину. Сёдзи раздвинулись и на пороге появилось пятеро мужчин. Вопль застрял у меня в горле.
Все пятеро были самураи, вооружённые мечами, одетые по старинному обычаю, с причёской тёнмагэ!
— Что за человек? Кто таков? — грозно спросил один из них, молодой мужчина, которого я, кажется, где-то видел.
— Лазутчик, поганая ищейка! — выкрикнул другой, стоявший сзади.
— Не чужеземец ли? Странное у него обличье, с вашего позволения! Таких не доводилось видеть, — произнёс третий. — Эй, ты! Как тебя там! Что ты здесь вынюхивал?
— Да что вы… я… я… случайно. Видно, ошибся домом… — язык у меня заплетался от страха. Я попятился.
— Довольно болтовни! Руби его! Коли!
Сверкнули мечи. У самого моего уха засвистел воздух, рассекаемый острым клинком. Я сделал скачок в сторону, как заяц, и пустился наутёк. Всё смешалось — топот, крики преследователей, мой собственный истошный вопль. Обливаясь холодным потом, спотыкаясь и задыхаясь, я совершенно бессознательно мчался к пещере. Никогда в жизни не бегал я так быстро: казалось, ноги оторвались от земли, и неведомая сила несёт меня по воздуху.
— Держи его! Не упускай. Руби! Коли! — кричали за моей спиной.
Вот и пещера. Проклятый прямой коридор! И свернуть некуда, и спрятаться негде! Преследователи не отставали. Топот их шагов гулким эхом отдавался в стенах. Наконец впереди блеснул дневной свет. Я устремился к выходу, вернее ко входу, через который сегодня утром я вошёл в пещеру. Проклятые самураи настигали меня. Трое выскочили наружу за мной. Снова у меня над головой засвистел меч, холодная сталь полоснула мою вздувшуюся на бегу рубашку. Взвыв не хуже паровозного гудка, я ринулся вниз по склону. Крестьяне, мирно трудившиеся на рисовых полях, распрямили спины и, заслонясь руками от солнца, посмотрели в мою сторону. Происшествие явно заинтересовало их. Действительно, такое нечасто увидишь: задыхающийся, обливающийся потом и слезами односельчанин шпарит что есть мочи по полю, не разбирая межей, а за ним гонятся три здоровенных мужика в полном самурайском облачении и грозно размахивают мечами.
