Покончив с завтраком, кое-как одернув мятую и грязную одежду, я подошел к ближайшему охраннику и попросил проводить меня к их хозяину.
– Зачем тебе? – окинув меня презрительным взглядом (я и сам в данный момент от души презирал себя за неопрятный вид), лениво поинтересовался охранник.
– Хочу уточнить вопрос об оплате, – уклончиво ответил я. Объяснять стражнику, что я «парень с деньгами» и попал сюда по ошибке, с моей точки зрения, не стоило. Наверняка он уже слышал подобные речи от других несчастливцев, завербованных хитрой арчейкой в опасный поход. Лучше уж назвать какой-нибудь нейтральный предлог.
– Вот прибудем завтра на место, там и поговорите об оплате, – недовольно пробурчал страж. – А сейчас хозяйка велела ее не беспокоить. – («Ага, значит, эльфийка плывет вместе с нами», – отметил я.)
– Может быть, спросите ее, согласна ли она меня выслушать? – Я старался говорить учтиво, но твердо. Заискивать перед людьми вроде наемного охранника не стоит, зачастую они и обычную вежливость принимают за слабость.
Охранник, сдвинув брови, посмотрел на приставучего оборванца.
– Я же сказал, леди не велела беспокоить, – веско обронил он и для наглядности погладил ладонью обмотанную кожей рукоять меча.
Я не стал испытывать его терпение: если хочешь о чем-то договориться с хозяином, последнее дело начинать переговоры со склоки с его слугой. Кивнув, отошел назад к компании, разместившейся у правого борта. Часть людей спустилась в трюм, поскольку на палубе было слишком свежо. Большинство оставшихся допивали чай, присев за невысоким фальшбортом и укрывшись там от ветра. Только я да еще пара «любителей» подставляли лица зимнему бризу. Крупные чайки носились над морем, пикировали в мелкую волну, некоторые снижались над палубой в надежде поживиться людским уловом, но баржа не была рыболовецким судном, и разочарованные птицы вновь взмывали в разгорающееся желтым небо.
Я прикинул: два дня плавания в южном направлении – что у нас получается? Не иначе баржа пристанет к берегу в Нильдегоссе. Городок стоял на самом побережье, к западу от Каннингарда, сушей до него было четыре-четыре с половиной дня пути. Сразу за ним кончались земли Эрихейского герцогства, но до орочьих территорий тянулась еще довольно широкая полоса, занятая так называемыми свободными баронствами. Твердых границ между ними никогда не было; точнее, каждый из баронов пытался четко провести черту, отделяющую его земли от соседских, но вот соседи редко соглашались с тем, где именно эта черта должна проходить. Так что межевые столбы переносили иной раз по два раза за год. Но все это касалось территории самих баронств, посягать же на границу герцогства никто из них не решался.
