– Я готова, пойдем?
– Слушай, Ксюша, а покажи мне камень, – неожиданно говорит муж, – а то я его даже плохо представляю.
На стройке ни души. Тихий осенний вечер мягко светится желтоватым теплом. Последние лучи уходящего солнца нежно трогают верхушки деревьев. Пока мы идем от раскопа к дому, спускаемся по широкой лестнице к реке, я рассказываю мужу события последних дней. И про подслушанный нечаянно разговор, и про несчастный случай, и про встречу с Дрозденко, и даже про легенды о камне. Я рассказываю кратко, без подробностей и эмоций, только факты.
– Интересно, а почему он сам позвонил твоему Дрозденко? – Муж совершенно не обращает внимания на легенды, и, похоже, даже гибель сторожа не произвела на него сильного впечатления. – Никогда, я так понимаю, не звонил, а тут вдруг…
Я вопросительно смотрю на мужа:
– Знаешь, я как-то не задумалась об этом… Действительно, а почему?
– Вариантов, как всегда, два, – задумчиво говорит муж. – Первый: этот тип не связан с предыдущими звонками, он сам по себе, очередной соискатель, так сказать… – Муж, заметив, что я хочу возразить, поднимает руку, погоди, мол, и продолжает: – Я согласен, что это маловероятно, но если поставить вопрос по-другому – предыдущие не связаны с ним, – то это звучит не так однозначно, правда?
Я вынуждена согласиться. Мало ли кто звонил и просил камень, не обязательно все действовали по указке нашего незнакомца. Но кое-кто мог действовать и по его приказу.
– Вариант второй: часть звонков была все-таки по его указке, то есть мы имеем дело с организованной преступной группой, именуемой в народе «шайкой», – цитирует муж любимого Глеба Жеглова. – Но у него вся связь с этой шайкой была только через сторожа. То есть те, которые раньше звонили или приходили, были связаны со сторожем, а не с ним. Я вообще думаю, что, скорее всего, сторож просто каждый раз нанимал каких-нибудь алкашей или бомжей за бутылку пива или рюмку водки. Ну, я бы так сделал, по крайней мере. То есть совершенно случайные люди – ни проследить, ни запомнить их нет никакой возможности.
– И тогда понятно, почему они сами трусили, – вставляю я. – Дрозденко говорил, что они все боялись, и я тоже заметила, что тот, который про окровавленную лопату говорил, боялся чего-то…
– Конечно, им сказано, что сделать или сказать, они выполнили. Пробормотали что-то, получили свою дозу выпивки и отвалили в неизвестном направлении. В таком случае совершенно естественно, что у него, то есть у главного этого, выхода на исполнителей нет.
