– Пойдемте чайку еще попьем, Ксения Андреевна, – говорит Зинаида Геннадьевна, – вдвоем мы с вами остались…
Конец дня прошел спокойно. Я порасспрашивала о работе, проверила еще раз папки, сделала для себя еще несколько заметок, чтобы можно было потом вспомнить, что говорила Ирина, и, закончив таким образом первый день, отправилась на раскоп.
Стройка встретила меня непривычной тишиной. Сторож, выглянувший из своего вагончика, кивнул, узнавая, и снова скрылся. Пустая камералка показалась холодной и неуютной, несмотря на то что все было прибрано, лотки аккуратно стояли около входа, а тетради стопочкой лежали на столе. Два часа разбирала я находки, записывала в таблицы и даже помыла керамику, но никто так и не появился. Сказать, что я ждала кого-то конкретно – нет, но когда никто так и не пришел, я почему-то подумала, что это довольно грустно.
Я пошла к камню. Теплая поверхность показалась живой и ласковой. Я легко и осторожно провела пальцами по медвежьему следу и уже почти привычно прижалась к нему щекой. Пусть никого нет, пусть… Расскажи мне что-нибудь, медвежий камень, у тебя ведь тоже бывали трудные дни…
– Жертвы на нем приносят, жертвы духу медведя! – резкий голос раздается откуда-то сбоку.
Андрейка живо обернулся, но, кто конкретно произнес злые слова, не понял: все что-то говорят, но голоса сливаются в общий невнятный шум. Андрейка проходил мимо, но, услышав слова про камень, остановился и подошел ближе к кучке людей, стоявших посреди улицы, увидел среди них отца и протиснулся к нему. Из обрывков отдельных фраз он понял, что снова обсуждают странных людей, живущих в лесу.
– Нет там никого, – попытался сказать Андрейка, – никто не приходит по ночам к камню, – но никто его не услышал.
– Уничтожить камень нужно! Отвадим тогда и пришлых… – раздался резкий голос в толпе.
Андрейка присмотрелся, но за спинами не увидел говорящего.
– Нет в лесу никого, – повысил голос мальчишка, – я каждую ночь у камня дежурю, ни разу не приходил никто!
На мгновение устанавливается тишина.
– Безбожника ростишь, Олеша, – вкрадчиво прошептал тот же голос. Но шепот этот слышен всем. – В храм ходить нужно, а он к камню бегает!
Олешка нахмурил косматые брови и твердо положил руку на плечо сына:
– Он ходит в храм, как положено православному. А что лес любит и знает, что не боится ничего – так это только хорошо. Воин растет, охотник, защитник.
Дома отец предупредил:
– Осторожнее, Андрейка, не всегда можно говорить все. И осторожнее в лесу. Может, пока и не стоит тебе ночевать у камня?
