Гроб перенесли в автобус.
Артемьев завещал похоронить себя в родной деревне Заколпье. Предстояло ехать сто километров.
Никто из важных гостей не пожелал преодолевать такие расстояния. А похихишницы пожелали, как ни странно. Одна за другой полезли в автобус, оттопыривая зады разных размеров и форм.
Роза растерялась, а Людмилочка сказала:
– Пусть едут. Автобус полупустой. Перед деревенскими неудобно.
Постоянка стояла в стороне. Людмилочка подошла к ней.
– Может быть, вы хотите проводить папу? – проговорила она. – Папа был бы очень рад. И я тоже.
Елена поднялась в автобус.
«Папа был бы очень рад»… Странно сопрягать такие понятия, как радость и смерть. И вместе с тем Елене казалось, что Артемьев еще здесь. Рядом с ней. Он ее почувствует, и ему будет спокойнее. Не так одиноко и не так холодно.
Елена села в ногах и незаметно коснулась гроба коленями.
Хоронили на высоком месте, под широкой разлапистой сосной.
Артемьев сам себе приглядел это место – еще давно, когда был молодым и крепким мужиком. Он сказал тогда: «Хочу лежать здесь».
Все смеялись. Казалось, это время никогда не придет. Но оно пришло. Вот оно.
Внизу текла река, за рекой – луга, и лес в отдалении. А надо всем синее небо и барашки облаков. «Равнодушная природа продолжала красою вечною сиять». Природе все равно, кого именно она смывает с лица земли: того или этого, хорошего или плохого, любимого или бесхозного. Ей главное – освободить место для следующего.
Гроб опускали деревенские.
Могила уходила в песок. Никакой влаги. Хорошее место выбрал себе Артемьев.
Роза заплакала. Она осознавала, что и ее тут положат. Стало себя жалко. Хоть и муж под боком, и песок, а все равно… Жалко расставаться с детьми, с белым светом. И Артемьева тоже жалко. Он был такой живой и грешный, и порядочный при всех своих грехах. У него была крепкая деревенская середина. Без городской гнильцы.
Полетели комья земли.
Похихишницы завыли. Хоронили их молодость, страсть, звездные часы жизни. Каждая была уверена: только ей достались его любовь, крики и шепоты, жаркое дыхание жизни.
Пусть жене отойдет все нажитое добро. Но ведь его с собой не возьмешь, и за тобой не понесут…
Елена не знала, кто эти женщины. Может быть, родственницы. Хотя для деревенских они были слишком ухоженны.
И похихишницы не понимали, кто эта странная молодуха – стоит и не плачет. Хоть бы слезу уронила для приличия.
Елена действительно не плакала. Она осознавала умом, что хоронят ее любимого Артемьева, но сердцем не верила. Ей казалось, что он отъехал в дальнюю командировку, куда-то на Север, например. Они будут как-то общаться, подавать друг другу сигналы, сниться во сне, мысленно беседовать. И он будет отвечать на все ее вопросы.
