Барбара стала целовать ее грудь. Все тело напряглось и зазвенело от желания. Нет!
Марина резко встала. Подошла к столу. Налила коньяк. Пригубила. Держала во рту. Коньяк обжигал слизистую. Марина не знала, проглотить или выплюнуть.
Вышла в кухню, выплюнула. Сполоснула рот. Не пошло.
Марина оделась в свои московские тряпки. После костюма они казались ей цыганским хламом. Но черт с ним, с костюмом.
Барбара стояла у нее за спиной.
– Ты меня выплюнула, как коньяк, – сказала она.
– Не обижайся.
Марина подошла и обняла Барбару, без всякой примеси секса, просто как подругу. Барбара по-прежнему ничем не пахла – ни плохим, ни хорошим, как пришелец с другой планеты.
– Не обижайся, – повторила Марина. – Здесь никто не виноват.
Барбара тихо плакала.
Ей было тридцать три года, и никто ни разу не разделил ее любовь. Хотела ухватиться за русскую, но и та выплюнула ее, как грузинский коньяк.
Они стояли обнявшись – такие чужие, но одинаково одинокие, как два обломка затонувшей лодки.
Вечером пришли гости – пара лесбиянок. Подружки Барбары. Одна – лет пятидесяти, милая, домашняя, полнеющая.
«Шла бы домой внуков нянчить», – подумала Марина. Хотя какие внуки у лесбиянок.
Вторая – молодая, не старше тридцати. Спокойная, скромная, с безукоризненной точеной фигурой.
«Такая фигура пропадает», – подумала Марина.
Гости принесли пирог к чаю. Превосходный, с живыми абрикосами.
Барбара заварила жасминовый чай.
Сначала сидели молча. Рассматривали друг друга. Марина видела, что эта парочка ее оценивает: годится ли она в их ряды…
Марина смущалась, чувствовала себя не в своей тарелке. Она – другая. И она не хочет в их ряды. Никто никого не хуже. Но пусть все остается, как есть. Они – у себя. Она – у себя.
Постепенно разговорились.
– А вы когда впервые влюбились в женщину? – спросила Марина у молодой.
– В детском саду, – легко ответила молодая. – Я влюбилась в воспитательницу.
– А вы давно вместе?
– Четыре года, – ответила старшая.
– Это много или мало? – не поняла Марина.
– Это много и мало, – ответила молодая. – Мы хотим остаться вместе навсегда.
– А дети? – спросила Марина.
– Мы думали об этом, – мягко ответила старшая. – Криста может родить ребенка от мужчины. А потом мы вместе его воспитаем.
– С мужчиной? – не поняла Марина.
– Нет. Зачем? Друг с другом.
Барбара синхронно переводила не только текст, но и интонацию. И Марине казалось, что разговор происходит напрямую, без перевода.
– Хорошо бы девочку, – сказала Криста. – Но можно и мальчика.
