Возможно, что именно для этого Ельцин, начиная с весны, последовательно изменяет сам тип своей власти. На наших глазах президентское властвование как акробатическое византийское балансирование на противоречиях, притязаниях и аппетитах нескольких остро конкурирующих между собой групп (Коржаков против Грачева, Черномырдин против Сосковца и т.д.) — сменяется чем-то новым, пока не вполне проявленным, но заведомо иным. Полномочия Чубайса, известная свобода рук Черномырдина, изгнание Лебедя, назначение Березовского и ряд других громких явлений сегодняшней политической жизни — не просто тягостные обстоятельства болезни, а приметы этого самого “нового и иного”.
Прежний тип президентской власти на принципе “взаимного сдерживания кланов” исчерпал себя не только в смысле инструментальных возможностей балансирования, которые определялись объемами перераспределения съеживающейся ресурсной базы страны. Он в конечном итоге привел к почти завершенной “гармонии корпоративно-клановых сил”, принципиально блокирующей любое эффективное политическое, экономическое и социальное действие. Приватизация, законотворчество, чеченская война, внешнеполитические приоритеты — не было сферы, в которой любые попытки сделать что-либо значимое не наталкивались бы на равномощный отпор кланово-корпоративных конкурентов. Страна застыла в бездействии, питаясь соками собственного высыхающего тела, деградируя как государственный организм и опускаясь все глубже в кризисный хаос.
Президент сломал клановый баланс и взорвал эту ситуацию равновесного бездействия. Надолго или насовсем? И что уготовано на смену былому клановому равновесию? Предрекать рано, однако есть приметы, позволяющие сделать определенные предположения.
Прежде всего России нужны механизмы деятельной административно-политической власти, которые сегодня могут эффективно использоваться только президентом (привычные коллегиальные органы, выстроенные на инерции “равновесия и баланса сил”, заболтают любое решение). Эти механизмы должны им контролироваться и направляться, быть оперативными и независимыми от иных ветвей демократической властной оболочки с ее “разделением властей”. Подобные механизмы тем более необходимы именно сейчас, когда региональные выборы легитимируют через “всенародное избрание” новый губернаторский корпус, часть которого уже вовсе не склонна оглядываться на Москву и довольствоваться полномочиями из “договоров о разграничении”. В рамках нынешней Конституции эти механизмы могут быть созданы только в структурах администрации президента и учреждаемых лично им органов (СБ, СО). То, что сегодня делает Чубайс, — зачатки именно подобной исполнительной вертикали.
