Добрых три или четыре дня жизни моих внуков и почти целиком двух классов их школы были наполнены грядущей славой нашего пса. Ажиотаж начался еще до первого сентября — ведь их одноклассники большей частью живут в шести панельных девятиэтажках — домах, окаймляющих наш квартал. И еще в четырнадцатиэтажной кирпичной кооперативной башне. К будущему чемпиону породы началось паломничество, и на него обрушилось столько внимания, что в первый день Варяг удивился, а на третий отвернулся от супа с овсянкой, потому что ожидал на завтрак только мороженого.
А внуки наши — в деда и бабку. Ведь я бы тоже, как Митя, бездумно наслаждался отблесками славы, падающими на нас. Зато Данила все взвесил и решил ограничить паломничество. Он даже постановил — а Митька, как старший, подчинился — выводить Варяга только на пять минут и в разговоры с любопытными более не вступать.
Митькиного приятеля Эдика Соломатина, человека самоотверженного, он впустил в квартиру только потому, что из принесенных им для Варяга двух брикетов мороженого падали на пол вереницы белых капель и Эдик молил: «Хоть сами съешьте!» Съели втроем — Варягу из воспитательных соображений не досталось.
Вторично Данила отступил от своих принципов, когда в дверях появилась жительница кооперативной башни, Митькина одноклассница Ольга Скородумова, не по одиннадцати своим годам крупная черноглазая девица с короткой стрижкой и в солидных очках. Очень важная особа. Я никогда — ни до, ни после — не слышал, чтобы мальчишки даже между собой называли ее иначе чем полным именем — не Олей и не Олькой или Лелькой, но всегда лишь Ольгою.
В пятом «А» у нее и сейчас сразу несколько пионерских должностей по совместительству. В том числе она бессменно возглавляет классную стенгазету, и Дмитрий, случается, с неожиданным для него терпением корпит за обеденным столом над сочинением заметки в этот почтенный орган, ибо «Ольга велела завтра принести». Она может и хорошую шишку набить на лбу — даже сыну Аиды Федоровны, нашей соседки сверху, этакому малосимпатичному семикласснику, вечно задирающему Митьку, потому что Митька, как известно всей округе, никого не способен ударить, так как «ударенному будет больно». И наконец, сверх всего, юная Скородумова была славна тем, что ее папа работает на Петровке, 38, почему по будням носит щеголеватый серый мундир с майорскими погонами, университетским значком, ленточками четырех медалей и солидные, как у самой Ольги, очки. По всеобщему мнению, когда Скородумов-папа эти очки снимает, чтобы протереть стекла, он становится точь-в-точь телевизионный майор Томин. И ребята даже пытались выведать у Ольги, не с ее ли папы списан тот майор, но не получили никакого ответа — ни положительного, ни отрицательного — и признали за Ольгой и учреждением, в котором майор работает, право на некие тайны.
