Председатель правительства должен вести свою кадровою политику. А когда ее ведет часть президентского окружения — это уже не права председателя правительства — уже председатель правительства ограничен в своих правах. Вот, к примеру, Росвооружение. Казалось бы, председатель правительства должен строго спросить, почему не поставил то-то и то-то? А если он не расставляет людей, если не полностью командует кадрами, тогда он и спросить с них может только наполовину. Насколько дали власти, настолько и спрашивайте. Если власть полная, спрашивайте на полную катушку, а если дали власть расплывчатую, тогда появляются законные вопросы. Тут нам всем вместе надо думать, в том числе и оппозиции.
А. П. А в личном плане к вам нет там отношения как к засланному казачку или к белой вороне, или к красной вороне? Как вы врастали во всю эту комбинаторику, ведь это проблема и психологическая. Там же сидят зубры, которые считают, что политическая монополия — для них, для правительства. И ваш туда приход — это же по существу прорыв, и одновременно некий абсурд с точки зрения всей пятилетней практики демократов…
А. Т. Считаю, что самое главное — не изменить себе и своему внутреннему состоянию. Как я выступал раньше, так и выступаю сейчас. Вот последнее заседание правительства. То, что я думал, то и высказал. И в отношении финансов, и в отношении собираемости налогов, и в отношении доходной части бюджета. Что есть, то есть. Но уже ощущаю: исполнительности нет, потому что не все зависит от председателя правительства. А то, что я туда пришел, чисто психологически, конечно, тяжело, не хочу врать. Но вот председатель правительства Виктор Степанович сказал: “Мне чихать, кто из какой партии. Окраска — рабочая”. И он это выдерживает, надо отдать ему должное. С другой стороны: ты пришел в правительство — проводи дело. И самое главное, как мы обговаривали, я взял нашу программу, с которой мы шли на выборы вместе с Зюгановым, и программу по указу президента о стратегическом направлении в развитии содружества стран СНГ. Все сходится! Нет расхождений, и надо все это проводить в жизнь. Поэтому, если занимаешься делом, если проводишь в жизнь ту политику, ту программу, в которую веришь, и к тому же она еще не расходится с указами президента в этой области, то здесь есть и счастливое стечение обстоятельств.
А. П. Не начали ли вы тосковать по прежней своей роли такого патриотического метеора, когда народ готов был вас на руках носить,особенно Кузбасс? Не кажется ли вам, что в силу ряда обстоятельств, — не шкурных, а объективных, логических, — мы, оппозиция, начинаем дрейфовать в сторону власти, в сторону режима? Исходят из того, что если мы этого не будем делать, то влияние на режим будет отсутствовать, катастрофа в России окажется неуправляемой, и страна взорвется. У меня такое ощущение, что в котле, где бушуют страсти: боль, ненависть, сопротивление, — нас все меньше и меньше. Туда сейчас упал Лебедь, в этот котел. Он начал вокруг себя заваривать кашу. Замкнет на себя недовольство армии, недовольство шахтеров, дорожников, регионалов, а мы оттуда странным образом уходим. И ваш опыт, ваш единичный, может, даже случайный для оппозиции опыт, когда вы вышли из кузбасского котла и стали заниматься стратегической, геополитической, интеграционной задачей, он еще больше подчеркнул, что мы уходим от народа, уходим от страданий, уходим от национального бунта. Этим бунтом овладеет хитрый, тонкий, управляемый генерал. Вот что меня как политика постоянно мучает и травмирует. Нас все меньше там — в забоях, на забастовках, и нас все больше здесь — вокруг Кремля…
