– Нет, конечно, нет. Семья, у которой Рудольф купил дом, была в очень стесненных обстоятельствах. Она продала перед этим большую часть из остававшегося у нее антиквариата. Но библиотека была фактически не тронута. Оставались также семейные портреты и разный хлам, являющийся скорее данью памяти, чем коммерческой ценностью.
– У меня нет слов.
– Не только у тебя, – усмехнулся Кевин.
– Почти нет слов. Я влюблена во все это, Кевин.
– Ты еще не все видела. Как насчет экскурсии?
Я не хотела экскурсий. Моя голова могла переварить зараз только небольшое количество чудес. Именно поэтому я никогда не проводила в музеях больше часа. Если бы моя воля, то я поглощала бы все подобные сокровища маленькими порциями, наполняясь знаниями постепенно. Кроме того, я умирала от голода. После завтрака я не ела ничего, кроме черствого сэндвича где-то между Филадельфией и Питсфилдом. Но прежде чем я успела высказать это, Кевин взял меня за руку и вытащил из моего кресла.
Позднее я познакомилась с домом гораздо лучше, но я все еще помню то изумление и смятение, которое охватило меня во время первого осмотра. Там была музыкальная комната, две гостиные, маленькая и побольше, кухня, в которой был только один современный уголок – электрическая печь и холодильник. Там были спальные комнаты, кровати с четырьмя столбиками и драпировкой. Они имели названия, например Белая комната, Покои королевы Марии. Имелись также ванные комнаты, которые я была очень рада увидеть, желая узнать, как их обустраивали в такой древности. Я не знаю, почему мне хотелось узнать именно это. Ведь в доме было множество других фрагментов, подвергавшихся постоянной перестройке и модернизации. Ванные комнаты относились, должно быть, ко временам королевы Виктории. Они были оснащены каминами и мраморными ваннами. Одна из ванн была либо хорошей копией, либо подлинником римских саркофагов, украшенным рельефными херувимами и нимфами.
Когда мы закончили восхищаться ванными комнатами, было уже почти темно, и Кевин неохотно сказал, что лучше бы подождать до утра, прежде чем осматривать подземелья.
– Почему бы нам не выпить во дворике, пока готовится ужин? – предложил он.
– А что у нас будет на ужин? – спросила я.
Безукоризненный вид комнат говорил о том, что в доме находились невидимые слуги или древние рабы, которые, должно быть, выскочат из потайных дверей, запрятанных среди драпировок, чтобы приняться за мойку и чистку, как только мы уйдем. Я даже надеялась, что эти невидимые слуги уже приготовили пирог с павлиньими языками, за которым подадут грог.
