Тогда он счел возможным усмехнуться.
Она поймала его улыбку – и робко, с надеждой, улыбнулась в ответ.
Тогда он насупился и отвернулся; она начала всхлипывать, тогда он посмотрел на нее снова – и поманил пальцем…
Она подошла.
* * *
До срока осталось пять дней.
Ужасно мало. Вечность.
– Я ходила к ним, – сказала вечером Альдонса. – Панчита опять в синяках… Я говорила с матерью.
Она замолчала – надолго.
– И что? – спросил наконец Алонсо.
– Ничего. Говорит – он пока трезвый, так работящий и добрый мужчина, а что падчерицу бьет по пьяни – значит, любит. Воспитывает.
– А она? – спросил Алонсо. – Мать?
Альдонса пожала плечами.
– Пять дней, – глухо сказал Алонсо.
– Она сказала, если ты еще раз к ним придешь – она позовет алькада…
– Хоть десяток алькадов.
– Господин мой, – не к месту вмешался Санчо, – а вы помните, что было с эти Андресом, там пареньком, которого Рыцарь Печального Образа… ну, за которого заступился? Так хозяин его еще хуже… сорвал на нем злобу. Как бы с этой Панчитой… ну, то же самое не получилось.
Тишина.
– Санчо, – голос Альдонсы прозвучал напряженно, – а вы бы сами сходили к этим соседям… поговорили бы… без угроз, но по-свойски. Как-нибудь… а?
– Да-да, сеньора, разумеется, – закивал Санчо. – Я схожу… может и не понадобится, копьем-то… может, по-хорошему получится. Говорят же – покраснеть не покраснеет, а подобреть, если хочет, так подобреет…
Алонсо скептически хмыкнул.
– Я пойду, – Альдонса поднялась. – Пойду спать… Алонсо, не засиживайся долго, ладно?
– Я сейчас приду, – кивнул Алонсо.
На самом деле он будет сидеть допоздна. Пока не станут слипаться глаза и не упадет на грудь тяжелая голова.
Потому что слушать молчание Альдонсы в темноте спальни – нет сил.
– Санчо… а ведь у вас тоже есть жена?
– Конечно, господин мой.
– И что… она вас спокойно отпустила? Никаких… отпустила?
– Да ну, – Санчо беспечно махнул рукой. – Поплакала, конечно… баба есть баба… только пацаны мои уже подросли, в хозяйстве управятся, хорошие хлопцы… А баба, она все уши мне прожужжала, чтобы какого-то жалования просил. Что оруженосцы жалование получают. Баба…
– Сколько? – тускло спросил Алонсо.
– Что?! – радостно переспросил Санчо, не веря своим ушам. Он подумал было, что господин его действительно намерился назначить ему жалование.
– Сколько у вас сыновей? – переспросил Алонсо.
– А-а-а… – Санчо попытался скрыть разочарование. – Четверо.
Алонсо молчал. Ранние морщины на его лице обозначились яснее; Санчо сделалось жаль его.
