– И колдунов нанимали, – вздохнул Илияш. – Колдуны всю жизнь, всю длинную жизнь ставили ловушки. Одним хозяевам, потом другим – против первых… Колдунов не трогали. Колдун – достояние…
Кто-то задышал в темноте – хрипло, тяжко, кажется, над самым ухом. Станко прижался теснее к проводнику:
– А ты… Откуда ты все знаешь?
– Поменьше бы мне этого… знания, – со вздохом признался Илияш.
Помолчали.
– Колдун – достояние, – горько сказал Станко. – увидеть бы мне только ту тварь, что эти «желтомары» придумала… Это же… Это же палач придумал, зверь безжалостный, стоял, небось, и смотрел, как это его чудо людей… выворачивало…
Илияш хмыкнул. В лесу тонко закричал ребенок.
Станко вздрогнул:
– И дети… Зачем здесь были дети?
Илияш помолчал. Ответил нехотя:
– Заложники… Да мало ли… В двенадцать лет мальчиков уже ставили в цепь… В цепь копейщиков…
– Хорошие предки у князя Лиго, – сказал Станко от души.
– Это и твои предки, – тихо отозвался Илияш.
Молчали долго, и каждый думал о своем.
– А кто ты, Илияш? – спросил Станко ни с того ни с сего.
Тот удивился:
– Я-то? Заморский император, а что?
Станко терпеливо вздохнул:
– Я не прошу, чтобы ты выдал мне свою тайну… Я просто думал… Что ты мне уже… ну, доверяешь, что ли… Что я не ребенок и не болтун… И не слепой, между прочим… Никакой ты не браконьер, ты, может быть, благородной крови… Может быть, тоже этот… бастард, как и я… И тебе случалось командовать войском. Неужели… ты служил простым стражником? А почему? И чем тебе досадил князь Лиго?
Илияш обхватил Станко за плечи, потормошил, прижал к себе:
– Фантазер ты, парень… Фантазер…
Станко, уязвленный, высвободился и некоторое время молча хранил свою обиду.
Лес жил своей жизнью. В чаще бродили бледные огни; «Попа-ался… попа-ался»… – отчаянно плакало эхо.
– Страна ловушек, – сказал Станко с ненавистью.
– Да, – кивнул в темноте Илияш, – и сам княжий венец… Тот самый, четырехзубый… Тоже ловушка. Для самозванцев. Законнейшие из законных наследники – и те дрожали, впервые касаясь его…
– Я бы не дрожал, – проронил Станко сквозь зубы.
В темноте не было видно лица Илияша, однако послышался, кажется, смешок:
– Ты храбрец, как известно… Твоя мать… честнейшая из женщин… А если тот негодяй, что надругался из ней, обманул… ее? Может, он назвался князем Лиго просто из хвастовства, глумясь?
Станко заскрипел зубами. У него не было сил спорить.
Во мраке вокруг сновали белесые призраки, то приближались, то отдалялись звуки боя, победные крики, стоны раненых, хрипы умирающих, мольбы о пощаде.
