– Но они все равно меня ненавидели, – вздохнул наконец Станко. – Боялись… и не любили.
– И Чаба тоже? – бросил Илияш.
– Чаба? Нет… Он… Другое. Он меня опекал. Можно сказать, воспитывал.
– Он… заменил тебе отца? – наивно спросил браконьер.
Станко выпучил на него глаза:
– Отца?! Да ты что! Мой отец… – он осекся, пробормотал чуть слышно: – …князь Лиго, и я его убью.
Стайка нетопырей пролетела в обратном направлении.
– Н-да, – Илияш погладил свою пострадавшую руку, – парень ты решительный, за что берешься – до конца доводишь… А вот интересно мне, ты в детстве еще чему-нибудь учился, кроме драки?
В словах браконьера Станко опять померещился скрытый подвох. Он подозрительно покосился на Илияша:
– Ну, Чаба меня ремеслу учил… Немножко. А что?
Илияш вздохнул:
– Ничего. Читать-то ты умеешь?
Станко вспомнил ненавистную школу, презрительного учителя с длинной линейкой и скалящих зубы однокашников.
– Выучили… – процедил в ответ.
– Хорошо… А книжку видел когда-нибудь?
Станко разозлился. Браконьер предусмотрительно отодвинулся, придерживая раненую руку:
– Ну, ладно… Пошутил я, забудем.
Помолчали. Костер погас.
– Меч-то у тебя откуда? – спросил Илияш в темноте.
Станко любовно коснулся ножен:
– Солдат подарил… Когда мне пятнадцать исполнилось. Это его меч, хоро-оший, заморской закалки… Только он не разрешал мне его носить, ты, говорит, простолюдин, оружие тебе не положено, за это, говорит, и в тюрьму можно… А я не простолюдин, мой отец – князь… Не байстрюк я, а…
– Бастард, – вполголоса закончил Илияш.
Станко удивился бы, увидев выражение его лица. Но, по счастью, было темно.
Утром они снова двинулись в путь; Илияш морщился, задевая больную руку. В другое время Станко терзался бы угрызениями совести – но сейчас ему было не до того. Воспоминания детства здорово его растревожили, и теперь он шагал вперед мерно, твердо, ни на секунду не забывая о предстоящей миссии.
Днем они снова видели всадников, на этот раз издали, Станко почти не испугался, да и браконьер не поддался панике – только проворчал, проводив стражников взглядом, что, мол, надо быть осторожнее, а то беспечность может и на дыбу привести.
После опасной встречи дорога стала труднее. На вопрос Станко, далеко ли до замка, проводник отвечал туманно: по прямой, мол, быстрее, но, скорее всего, придется петлять.
И скоро Станко понял, что такое «петлять»: тропинка исчезла, дорогу то и дело загораживал кустарник, ветки которого переплетались, будто поклявшись до скончания века не пропустить ни одного живого существа; из земли выпирали древние, замшелые камни, в очертаниях которых Станко мерещились злобные, искаженные лица.
