Станко вздохнул и опустил голову.
…Это начиналось сразу же, как он сворачивал со своей улицы в сторону школы. Его уже ждали; дюжина радостных, предвкушающих забаву ребят немедленно брала его в кольцо. Он молчал, сжавшись в комок, озираясь, как затравленный лисенок; потом кто-то один – чаще всего это был рыжий сын бондаря – громко и ласково спрашивал:
– Станко, а где твой папа?
Остальные прыскали в рукава, до времени не давая волю своему веселью.
– Станко, а где твой папа? – спрашивали сразу несколько голосов.
Он молчал, прижимая к груди ободранный букварь.
– Наверное, – предполагал кто-то, и голос его дрожал от сдерживаемого смеха, – наверное, он ушел на ярмарку?
– Нет, – перебивал другой, пуская от радости слюни, – он улетел на небо!
– Он живет на луне?
– Он спрятался под лопухом?
Они говорили, перебивая друг друга; каждая новая шутка встречалась все более звонким смехом, пока наконец в общем галдеже не рождалось пронзительное:
– Байстрюк! Байстрю-ук!
И они начинали лупить его, щелкать по затылку, подбивать под колени, наступать на ноги, пока он не срывался и не бросался бежать, вырвавшись из круга… И тут наступало полное веселье – ребята гнались по пятам, завывали и улюлюкали, и спину его то и дело больно доставал умело брошенный камень…
Станко не раз случалось видеть, как смотрят на эту забаву взрослые – женщины из-за заборов, угрюмые мужчины с инструментом на плечах… Смотрели устало, порой неодобрительно, как на что-то неизбежное, докучливое, но вполне правильное и естественное.
– …Что, Станко?
Илияш смотрел внимательно, Станко даже померещилось в его глазах беспокойство.
– Ничего, – ответил он, переводя дыхание.
– Нет, скажи, что ты сейчас вспоминал?
– Вспоминал, – буркнул Станко раздраженно, – как петух курицу топтал…
Стало тихо. Илияш, похоже, раздумывал, не обидеться ли, но вздохнул и решил не обижаться.
– Вообще-то, – сообщил он задумчиво, – на самом-то деле ты не байстрюк, а бастард.
Станко напрягся, ожидая подвоха:
– Чего-чего?!
– Бастард, – все так же задумчиво пояснил Илияш, – бастард, что означает – незаконнорожденный сын знатной особы.
Станко сидел нахохлившись, пытаясь сообразить, польстил ему браконьер или обидно обозвал.
Илияш прервал его мысли:
– Так, значит, они лупили тебя, а ты… отбивался?
– Не сразу, – отозвался Станко нехотя. – Потом… да, отбивался.
…Один только взрослый человек заступился за него – бродячий торговец, ненароком забредший в село. Увидев, как толпа мальчишек гонит затравленного малыша, он так закричал и замахал своей палкой, что обидчики струхнули и отстали, запустив, правда, и в торговца парой гнилых яблок.
