– И я хочу! – Сэла вздохнула. – Богиня Фригг! Я чуть не забыла, я же тебе так и не рассказала! Слушай меня!
Она придвинулась к нему вплотную, схватила за руку и зашептала:
– Я видела Сольвейг! Ну, Сольвейг, сестру моего отца! На рассвете после Праздника Птиц, помнишь? Она стояла в воде, и я говорила с ней! Она пообещала, что проведет меня по воде через море и через Землю Тьмы. Я должна в ночь Праздника Цветов взять черный камень, и тогда она уведет меня! Я только не знаю, как я оставлю тебя!
– Вот это да! – Торвард свистнул и повернулся к ней. – Сольвейг! Ну, да, она нам поможет, она ведь меня с Зеленых островов домой прислала! И по пути сюда помогала вести корабль. Ты не боишься?
– Не боюсь. Я боюсь только за тебя.
– Ну, это зря. Обижаешь! – Торвард усмехнулся. – Я как-нибудь за себя постою. Тем более теперь у меня руки развязаны. Вот только… А что с ней будет, если она останется без амулета?
– Что будет?
Сэла слегка пожала плечами: она не задумывалась о том, как скажется на Эрхине потеря «глаза богини Бат». Это ее уже не занимало. Но, глядя в глаза Торварду, она поняла, что с ним дело обстоит иначе. И не только потому, что она, Сэла, уйдет с острова вместе с амулетом, а он останется. Потому что для него Эрхина – не только враг, которому надо отомстить. Для него она – самая замечательная женщина, которую он встретил в жизни, женщина, которую он полюбил и для которой не смог полностью закрыть свое сердце. Ее будущее было ему небезразлично. И он даже не отказался от мысли, что будущее у них может быть общее.
– В чем его действие? – спросил Торвард. – Что он ей дает?
– Он… – Сэла старалась получше вспомнить свой давний разговор с Дер Грейне. – Он помогает ей одолеть земные страсти, забыть человеческое и приблизиться к божественному. А если она его потеряет, то ей грозит стать несправедливой. И тогда остров погибнет, потому что несправедливый правитель – гибель любой страны.
– Но она и раньше была не очень-то справедливой. Когда напала на нас, когда хотела принести тебя в жертву.
– Дер Грейне говорила, что «глаз богини Бат» не справился.
Торвард помолчал. Теперь, когда он часто виделся с Эрхиной и она дружески обращалась с ним, ему с трудом удавалось поддерживать в своей душе ту жажду мести, которая вторично привела его на остров. Он снова готов был восхищаться Эрхиной и желал ее любви. И она обещала ему свою любовь, обещала каждым значительным взглядом, звуком голоса. В таких вещах Торвард не ошибался. Он помнил, что в сердце этой светлой девы живет самовлюбленная гордость, мстительность и коварство, но они казались ему болезнью, проклятием, которое можно снять. Если она наконец изменится, он простит ей все прежнее.
