Ночь они провели на берегу ручья, окружив стан цепочкой костров.
Дальнейшее не баловало разнообразием. За три дня фьялли нашли еще две усадьбы и несколько мелких дворов. «Ищем, как грибы!» – посмеивался Гельд. По округе побежал слух о пришельцах, и квитты не зажигали очагов. А без столбов дыма отыскать жилье было нелегко: на каменистой земле тропинки терялись, а бревенчатые стены и дерновые крыши сливались со склонами.
На четвертый день фьялли нашли достаточно большую усадьбу, чтобы устроиться на ночлег. Здешнего хозяина звали Сигурд Малолетний: ему было не больше шестнадцати лет, но вся его старшая родня, кроме женщин, погибла в Битве Конунгов, и он еще два года назад остался владыкой большой усадьбы и многочисленной челяди. Уведенных прежними хозяевами людей заменили беженцы: теперь в строениях звучал разнообразный говор Севера, Запада и Юга. Большого единодушия не замечалось, и собственные домочадцы вынудили Сигурда хёльда сразу открыть ворота.
Сам Сигурд Малолетний оказался высоким бледным парнем с темными волосами, падающими на плечи; он старался держаться гордо, но видно было, что он с трудом скрывает страх и стыд. Судьба слишком рано заставила его отвечать за всю усадьбу, раньше, чем это стало ему по силам, и приход врагов, которым он не мог противиться, жестоко ломал болезненное самолюбие подростка. В шестнадцать лет любое поражение кажется непоправимым, рождает давящее опасение, что быть побежденным и слабым – твой удел в жизни, так что жить дальше не хочется. И Сигурд Малолетний явно жалел, что вообще появился на свет. Борглинда дочь Халькеля и то держалась тверже, отметил по себя Гельд. Впрочем, она живет рядом с врагами давно и привыкла. Женщины вообще легче привыкают к неприятному, потому что у них больше способов поддержать свое достоинство.
На вопросы о железе Сигурд Малолетний угрюмо отмалчивался, его мать и бабка жаловались на Гутхорма ярла. Однако они не знали, что тролль из Дымной горы подарил сыновьям Стуре-Одда «горячую палочку» – кованый жезл, умеющий искать железо. Домочадцы Сигурда овечьей толпой ходили за Сёльви и Слагви, наблюдая за их поисками, перешептывались и бросали друг другу тревожно-недоверчивые взгляды. Сигурд Малолетний покусывал тонкие губы, и это вернее всякого колдовского жезла указывало на то, что поиски не будут напрасными.
Веселый Слагви корчился, делая вид, что ему обжигает руку: при приближении железа жезл нагревался. Походив по овину, где на жердях сушились ячменные снопы, он вдруг полез головой в печь. Асвальд хотел его одернуть, чтобы не дурачился, но оказалось, что если Слагви и дурачился, то самую малость: в печи были бережно уложены друг на друга целых три крицы, небольшие, с хлебный каравай, но тяжелые, старательно обработанные между молотом и наковальней.
