– Ты мудрый человек, Фрейвид хёвдинг! – с волнением и тайным ликованием прошептала кюна Далла. В глазах ее отражались какие-то головокружительные замыслы, которым она сама еще не до конца поверила. При всем его уме Фрейвид не подумал о той возможности, которая вдруг блеснула перед ней, как молния. – Я пойду… попробую уговорить Гримкеля!
Звеня золотыми украшениями, она вихрем пролетела через длинный дом и поймала брата уже во дворе, когда он готовился сесть на коня.
– Что ты собираешься делать? – задыхаясь от бега и волнения, выкрикнула она, с силой вцепившись в локоть Гримкеля.
– Уж конечно, не то, что мне велит этот западный тюлень! – огрызнулся тот и вырвал рукав из пальцев сестры. – Кто он такой, чтобы я его слушал! И ты хороша! Я всегда знал, что ты дура, вот оно и видно! Ты хочешь, чтобы на престоле квиттов сидел не твой муж, а муж дочери Фрейвида?
– Вильмунд – еще не значит муж дочери Фрейвида! – ответила Далла. Ее лицо приняло вдруг очень жесткое выражение, и она внезапно сделалась очень похожа на свою старую мать. – Еще неизвестно, кто здесь дурак! Слушай меня, бородатый тролль! Сейчас ты помчишься домой, на Острый мыс, и займешься как раз тем, что он сказал, – будешь собирать южное войско! Это еще не значит, что оно пойдет туда, куда хочет Фрейвид. Ведь поведет-то его Тюрвинд! Туда, куда нужно нам! Расскажи обо всем матери и делай только так, как она велит! Не слушай ни Халькеля, ни Тюрвинда, а только мать! Ты понял?
– Понял, понял… – проворчал обиженный Гримкель.
Привычка беспрекословно повиноваться матери была у Гримкеля в крови, так же как и у самой Даллы. А молодая кюна верила, что мать рассудит это дело точно так же.
Вечер был холодным, дул влажный западный ветер, но Ингвильда убежала вон из дома, едва дождавшись, пока за отцом закроется дверь девичьей. Даже меховую накидку она кое-как натянула уже на ходу, словно лишний миг под крышей грозил непоправимыми бедами. Ей хотелось холодного свежего воздуха так страстно, как будто она целый год просидела в подземелье. Хотелось увидеть небо и постараться обрести душевное равновесие.
Ингвильда знала решительность и властолюбие своего отца, но такого она от него не ждала. Ее смутный и тревожный дар ясновидения, к которому она сама относилась с сомнением и трепетом, хёвдинг решил заставить служить себе.
– Постарайся увидеть Стюрмира конунга! – сказал Фрейвид дочери, выгнав из покоя всех женщин и даже верную Бломму. – Постарайся увидеть его в Слэттенланде. Наверное, он не собирается возвращаться до весны. А может, он умер там, чего не бывает! Так или иначе, Вильмунд будет в ближайшие дни провозглашен конунгом. Соберем домашний тинг, а сразу после этого справим свадьбу. Далла может убираться к себе в свое Воронье Гнездо, она нам не нужна, но ее Бергвида мы оставим здесь и даже объявим будущим наследником. Тогда Лейринги не будут слишком каркать. Все в наших руках, и тебе не о чем беспокоиться. Но ты должна увидеть Стюрмира конунга! Это важно!
