В тот же день Асольв Непризнанный позвал в усадьбу кое-кого из ближайших соседей и объявил им об обручении своей дочери Эйры и Бергвида конунга. Свадьбу назначили на время осенних жертвоприношений – осторожный Асольв не хотел торопиться. Ждать было еще долго, но Эйру отсрочка не огорчила. Ее любовь принадлежит вечности, и месяц-другой не имеют значения.
После объявления о сговоре Бергвид взял ее за руку и посадил рядом с собой, и она повиновалась с мыслью, что отныне ее место в жизни – рядом с этим человеком.
– Ты будешь меня любить? – спрашивал Бергвид, горячо сжимая ее руку и настойчиво заглядывая в глаза.
– Я люблю тебя, конунг, – отвечала Эйра, и ее голос дрожал от переполнявшей сердце нежности. Ей хотелось говорить ему о своей любви много-много, но все приходившие на ум слова казались плоскими, затасканными, пустыми, недостойными ее живого, искреннего, неповторимого чувства к нему. – Я люблю тебя… Ты – солнце мира… Я всегда любила тебя, даже когда еще не видела. Я всегда знала – тебе нет равного. Я счастлива… Я всегда буду с тобой.
– Ты всегда будешь меня так любить? – тревожно и требовательно шептал Бергвид, близко склоняясь к ее лицу, и она чувствовала на своей щеке жар от его дыхания. – Всегда? Что бы ни случилось? Тот, кого мы любим, может обидеть… Ты выдержишь это?
– Ах, конунг! – Эйра вздыхала, эти опасения казались ей смешными. – Ты ошибаешься. Ты не можешь меня обидеть, именно потому не можешь, что я люблю тебя. Я все прощу тебе, я на все соглашусь, только бы ты был… Просто на свете. Что бы ты ни сделал… Возьми мою жизнь – я буду счастлива. Ты – мой бог, я живу на свете только для тебя.
Таких слов Бергвид сын Стюрмира не слышал никогда и ни от кого, но его неутолимо страдающая душа жаждала именно этого. Столько лет он провел в борьбе, и вот чья-то жизнь сама предавалась ему, словно судьба, с которой он всю свою жизнь боролся, наконец уступила и позволила вырвать награду. Бергвид порывисто обнял Эйру и поцеловал так крепко, точно хотел навсегда запечатать на ее губах эти слова, эти клятвы, чтобы она навек сохранила их и никогда не переменилась к нему. Это была та любовь, в которой он нуждался, – та, что не рассуждает и не судит, та, что отдает все, не требуя взамен ничего.
Когда несколько дней спустя он уехал, Эйра осталась как в тумане. Ее невероятные мечты стали явью: на ее пальце сверкал его перстень, ее руки помнили пожатия его горячих загрубелых рук, на ее губах горели его поцелуи, в ушах звучал его голос, его настойчивый шепот – его образ окружал ее и держал в плену, не давал даже подумать о чем-то другом. Он околдовал ее, он вытеснил из ее сердца весь мир и властвовал там, как хотел бы властвовать в мире. Она дышала горячим чувством любви, любовь была ее кровью, ее воздухом и хлебом. Для нее существовал только Бергвид, а весь зримый мир растаял и исчез. Как безумная, с горящим и отстраненным взором, Эйра бродила по долине и по склонам гор, точно искала место, где могла бы сложить свою любовь. Но как его найти – вся Вселенная не могла бы вместить ее.
