С тех пор как Бьёрн привез ей перстень от Бергвида конунга, Эйра жила с постоянным чувством счастья. Она давно знала: что-то должно случиться. Еще только проводив Бьёрна в поход, она уже знала: что-то должно случиться. Ее переполняли предчувствия, то радостные, то тревожные. Эйра бродила по долине под Раудбергой, вглядывалась в облака, прислушивалась к птичьему крику, стараясь разобрать предвестья своей судьбы. Что-то должно измениться, ее мир не может оставаться прежним. Она вспоминала розовые горы своего видения и угадывала в нем счастливое предзнаменование, но боялась ему верить, заталкивала надежды подальше в глубину души, но они шевелились там, будоражили ее, не давали покоя.
И вот оно случилось – Бьёрн привез ей подарок, дороже которого нет на свете. Что там кольцо Бальдра, рождающее на девятую ночь восемь таких же – важно не что подарено, а кем подарено. Едва Эйра увидела перстень в протянутой ладони Бьёрна, как вся кровь в ней вскипела от жестокого и сладкого волнения; это было слишком хорошо, слишком хорошо!
Подарок от Бергвида конунга – ей! Значит, он не пропустил мимо ушей, он услышал, он запомнил, он тоже думает о ней, он ценит ее восхищение, ее уважение к нему! И не просто подарок, а именно перстень, знак любви! Алый отблеск драгоценного камня протянул между ними какую-то огненную, священную дорогу, и Эйра прижимала к себе кулак с зажатым перстнем, как будто Бергвид конунг подарил ей само свое сердце.
Эйра без труда разобрала семь рун, обвивавших золотое кольцо. Это заклинание было признанием в любви; ей казалось, что Бергвид создал это кольцо одним усилием воли, нарочно для нее, и она изнемогала под грузом своего счастья. Сердце билось сильно и горячо; вершины гор, голубое небо, белые облака кружились вокруг нее, как будто предстояло родиться новой вселенной с новым солнцем. Заклинание любви! Любви и верности! Взор конунга через горы и дали читал в ее душе, его сердце живо откликнулось на зов ее сердца! Это судьба! Судьба предназначила их друг для друга, и не зря само имя Бергвида конунга уже давно вызывало трепет в ее душе. Эйра не сводила глаз с алого камня, любовалась им целыми днями, поворачивая руку под солнцем то так, то иначе; ей уже казалось, что она носит на руке, у всех на виду, свое собственное сердце, источающее этот горячий, пламенный свет.
Ветер и облака пели ей об одном: Бергвид конунг полюбил ее! Эйра ходила по долине, ничего не видя перед собой и не замечая земли под ногами. Она словно хотела найти место, где поместилась бы ее любовь, но не могла – всей Вселенной было бы мало. Любая мелочь, которую она когда-то слышала о нем, теперь стала драгоценностью, полной глубокого и прекрасного значения. Образ Бергвида рос и рос в ее воображении и уже стоял вровень с горами, как один из бессмертных богов. Само имя его теперь приобрело какой-то особый смысл, и Эйра мысленно вслушивалась в каждую его часть, будто имя могло открыть ей саму его душу. «Берг» – «гора», «вид» – «широкий»; самые простые слова, встречающиеся во многих разных именах, вдруг показались исключительными, созданными и предназначенными только для него. И Эйра с чувством любви касалась взглядом каждой горной вершины вокруг, потому что у гор было с ним общее имя.
