– Приметы у нее какие?
– Зубов нет.
– Все? Волосы, глаза, рост…
– Вроде черненькая, – призадумалась Лика, – а может, рыженькая, глаза вообще не помню, рост… Ой, не знаю. Я ведь ее не разглядывала, вот что двух передних кусалок нет – отметила, а остальное как у всех. Нет, гиблое дело, не найти девчонку.
– Спокойствие, главное – спокойствие, – пробормотала я, – по улицам не бегают штатные сотрудники компании.
– Вот видишь, – подытожила Лика, – совсем кирдык! Куковать мне тут до морковкина заговенья.
– Крутые фирмы нанимают для работы на улице, как правило, студентов, – принялась я размышлять вслух, – с ними удобно, готовы целый день прыгать на морозе или париться от жары за крохотное вознаграждение, потом молодые люди приветливы, товар всовывают с улыбкой, им не противно с лотком мотаться, даже весело.
– Ну и что? – перебила меня Лика. – Может, все оно и так, как ты говоришь, только мы же не знаем, в каком вузе учится беззубенькая.
– Вот, – подскочила я, – об этом и речь. Во всякой фирме имеется бухгалтерия, а там, на полочке, лежат документики с подписью тех, кто получил денежки. Дело-то простое. Сначала выясню, кто работал 17 июля у метро «Спортивная», ну из какого вуза были ребятки, а потом съезжу, порасспрашиваю их. Навряд ли там все девочки без зубов.
Внезапно Лика вцепилась в мое плечо:
– Дашка, вытащи меня отсюда! Умоляю.
– Очень постараюсь, только ты сиди тихо-тихо, а если кто пристанет с вопросами, отвечай по схеме: ничего не помню, не знаю, была в состоянии шока.
Лика судорожно заплакала:
– За что? Никому в жизни я не сделала зла. До сих пор у меня не имелось врагов.
Я погладила ее по голове.
– Ладно, успокойся, все будет хорошо.
Лика открыла было рот, но тут на пороге появился конвойный, кашлянул, глянул в мою сторону и заявил:
– Свидание закончено.
Лика покорно шагнула в коридор.
– Не волнуйся, – крикнула я, – буду приезжать каждый месяц, привозить еду и книги!
Ликуська обернулась, но ничего не сказала, ее глаза начали медленно наполняться слезами.
– Давай двигай, – велел парень в форме.
Лика молча повиновалась. Я подошла к зарешеченному окну и увидела, как она, сгорбившись и опустив голову, бредет по узкой заасфальтированной дорожке, проложенной между рядами колючей проволоки. Под увиденной картиной следовало поместить подпись: «Отчаяние».
В моей душе заколыхался гнев. Обязательно найду режиссера-постановщика и добьюсь того, что мерзавец так же поковыляет в барак.
Вернувшись домой, я увидела в прихожей два огромных, похожих на танки, ботинка.
