– Ну и что, – спросила Верка, – узнаешь прикид?
Ликин идиотский сарафан, который ей Вера из Турции привезла. Жуткая шмотка, просто отвратительная.
– Такой мог быть и не только у нее, – пробормотала я, – неужели это послужило основанием для ареста?
– Не знаю! – подскочила Верка. – Но ее повязали, значит, она виновата.
Едва дождавшись вечера, я налетела на Дегтярева.
– Узнай по своим каналам, что с Ликой.
– Ладно, – хмуро кивнул Александр Михайлович, и дальше события потекли в Ложкине как всегда.
Сначала меня отругала Манька, которой я забыла купить фильмы, потом Зайка, сердито морща нос, гневно спросила:
– Кто курил в ванной комнате на первом этаже?
Вопрос абсолютно риторический, потому что в нашем доме сигаретами балуюсь только я. Остаток дня домашние посвятили чтению лекции на тему «Курить – здоровью вредить».
На следующий день вечером, едва по ОРТ началась программа «Время», появился полковник и сообщил:
– Все.
– Что? – подскочила я.
Александр Михайлович пожал плечами:
– Лика призналась. Они договорились с Евгением о встрече, он пришел, подтвердил, что твердо намерен развестись, и она его столкнула в воду.
– Господи, – ужаснулась я, – да Ликуська с ума сошла.
Дегтярев вытащил из кармана носовой платок, вытер лоб и устало продолжил:
– Говорит, ничего не помнит, была в состоянии аффекта.
– Но тогда ее должны отпустить! – радостно воскликнула я. – Временное помрачение рассудка избавляет от наказания.
Полковник крикнул:
– Не пори чушь, она останется в СИЗО до суда.
Я опять перепугалась:
– И что мы можем для нее сделать?
– Практически ничего, только поддержать морально.
Я уставилась на приятеля, потом очень осторожно спросила:
– Может, того, самого… ну, в общем, денег дать следователю?
Александр Михайлович побагровел, но не стал орать, а довольно спокойно парировал:
– Уже не поможет, взятки раньше суют, до того, как предъявлено обвинение. Единственно, чем могу посодействовать, так это сделать так, чтобы дело Лики рассмотрели в суде быстро, ну, к октябрю, допустим. В СИЗО очень плохо, на зоне, как тебе это н и покажется странным, лучше.
– Ничего себе быстро! – ахнула я. – Октябрь когда еще будет!
Дегтярев шумно вздохнул:
– Ты просто не в курсе того, сколько времени человек проводит в изоляторе, дожидаясь решения своей судьбы, год может париться на шконках.
– Год?!
Александр Михайлович кивнул:
– Ага, а потом начнется бодяга. Судебное заседание отложат или найдут какую-нибудь ерунду и перенесут процесс на полгода.
