Ага, еще стилист, модельер, художник, скульптор, продавец, да просто внимательный любовник.
– Ладно, с геем разобрались, а цыган откуда взялся?
– Похож очень. Смуглый, волосы вьются.
Очень здорово, с таким же успехом Миша может быть евреем, чеченцем, грузином…
Видя, что я молчу, Клара понеслась дальше. Миша ел на ужин сосиски с кетчупом, чай пил с шоколадом. Еще подолгу мылся в ванной. Утром просиживал не меньше часа, а вечером тратил на банные процедуры еще больше времени. Поливался одеколоном…
Мне надоел поток бессмысленных сведений.
– Назови его фамилию и отчество.
– Не знаю.
– С кем он по телефону разговаривал?
– Не слышала! Впрочем, нет. Позавчера сняла трубку, а там девушка…
Клара вежливо спросила:
– Вам кого?
Из трубки донесся чуть хрипловатый голос:
– Послушай, красивая, сходи по коридору, позови Мишу.
Клара постучала в дверь к соседу.
– Тебя.
– Скажи, ушел, – попросил парень.
Девушка вернулась к трубке.
– Его нет!
Невидимая собеседница рассмеялась:
– Врешь, красивая, сбегай еще раз и передай, Ромала от Барона зовет, пусть идет. Давай, красивая, счастье тебя ждет.
– Какое? – от неожиданности спросила Клара.
– Мечта сбудется, – пообещала женщина, – смотри не отпугни, когда радость придет, больше ничего не скажу, зови Михаила.
Когда парень подошел к трубке, то первая фраза, которую он сказал, была:
– Зачем трезвонишь, велено же сидеть тихо…
Потом Миша осекся, глянул на развесившую уши Клару и буркнул:
– Тут не поговорить, жду где всегда…
… – Вот и доказательство того, что он цыган, – оживленно болтала Клара, – тетка как цыганка говорила, да и Ромала – ихнее имя.
– Их, – машинально поправила я девушку.
– Да какая разница? – удивилась та. – Все говорят «ихняя».
Да, каждый слышит по-своему. Я подозвала официантку. И вспомнила курьезный случай.
Когда Маруське исполнилось девять лет, она, как многие девочки ее возраста, решила завести заветную тетрадочку, нечто вроде дневника. Туда записывались «страшные тайны» и тексты любимых песен. Однажды, зайдя к Мане в комнату, я нашла дочь за письменным столом.
– Ой, погоди, – попросила она, – только строчку запишу.
Из радиоприемника неслось: «Незабудкою в поле стоишь ты, любимая…»
Я машинально, по старой преподавательской привычке глянула к дочке в тетрадь. Высунув от старательности язык, Манюня выводила: «Не за будкою в поле стоишь ты, любимая».
– Ну, – нетерпеливо заерзала Клара, – все, теперь ваш черед.
Я вытащила мобильник, соединилась с Ларисой Макеевой и вмиг договорилась о ее встрече с девочкой. Обрадованная Клара, веселая, как двухмесячный котенок, побежала домой. Я посидела несколько минут в одиночестве, потом поехала на Киевский вокзал.
