– До сколька? – переспросил Бодя.
– Не «до сколька», а «до скольких»…
Бодя медленно подошел к зеркалу, коснулся пальцами небритой скулы, поворачивая голову из стороны в сторону.
– Мне вообще-то тридцать пять недавно стукнуло.
– А я думал – шестьдесят, – зло пошутил Гера. – Хотел тебе приятное сделать – десяток лет скинул.
– Эх-хе-хе, – покачал головой Бодя, криво улыбаясь, словно хотел улыбкой замаскировать гримасу боли. – Видно, так оно и есть. Жизнь кончилась. А я думал – еще все наладится…
Сгорбившись, он стал спускаться с лестницы. «Обидел мужика», – подумал Гера.
* * *
У Боди не оказалось даже приличного нательного белья. Гере пришлось пожертвовать своим новым турецким комплектом. Плотно облегающие белые трусы развеселили Бодю. Глядя на себя в зеркало, он крутил тощим задом и спрашивал:
– Это точно мужские? Этикетку покажи!
– Точно, точно! – заверил Гера.
– А это что за дырка? Карман, что ли?
– Что ты меня спрашиваешь?! – Гера удивился дикости своего компаньона. – Просунь руку и узнаешь!
– Хе-хе! Значит, чтобы чесаться?
Ничего другого, кроме своего выходного костюма, предложить Боде Гера не мог. Сшитая по моде «двойка» сидела на Боде неплохо, хотя были немного коротковаты рукава. Гера даже рот раскрыл, увидев, как хорошая одежда, вымытая голова и бритое лицо могут изменить облик мужчины.
– Я в этом… прямо как деревянный, – признался Бодя, осторожно поднимая руки.
– У тебя что, никогда костюма не было?
– Почему же! Был. На свадьбе я был в костюме… Слушай, а может быть, ты в нем походишь?
– Не надо менять роли за пять минут до премьеры, – ответил Гера. – Что у тебя на голове? Ты причесывался?
– А что там? – Бодя снова подошел к зеркалу и стал приглаживать ладонью торчащие волосы.
– У тебя расческа есть? – задал Гера наивный вопрос.
– Да, была… Хлопцы увезли.
– Понятно. Сядь на стул.
Гера вошел во вкус. Искусство перевоплощения его увлекло. Он чуть увлажнил Боде волосы и, вооружившись феном, за несколько минут соорудил ему вполне приличную прическу, которую зафиксировал лаком.
– Тебе бы не мешало сходить в парикмахерскую, – сказал Гера, критически осматривая свою работу. – Но на первое время сойдет. Если что – постригут в камере.
– Типун тебе на язык! – покачал головой Бодя и, встав со стула, с опаской приблизился к зеркалу. Он долго и пристально рассматривал себя, хмурил брови, качал головой, но скрыть своего волнения не смог.
Гера повязал ему серебристый галстук с красной косой полосой. Потом сбрызнул лицо строителя французской туалетной водой. В довершение всего дал свои почти новые туфли с тупым, как у автомобиля, передком.
