Оказавшись на улице, я побежал – мне вдруг стало страшно от той мысли, что Игнату может не хватить каких-нибудь нескольких минут, которые я сейчас так безрассудно трачу. Надо верить, что он жив, с ним все в порядке, но смерть медленно опускается на него многотонным прессом, и с каждым мгновением она все ближе, все ощутимее, и беда случится с ним в тот момент, когда помощь вот-вот подоспеет. Как в плохих фильмах: герой погибает, и тотчас в кадре появляется ураганная конница, сверкающая оголенными шашками, и всех врагов – шмых! Так и хочется сказать этим ветрогонам: а на пять минут раньше слабо было прискакать, козлы?
Вот и я, чтобы не быть козлом, на полной скорости влетел в отделение милиции и, задыхаясь, потребовал у дежурного бланк заявления. Дежурный, поддавшись моему напору, сразу же потянулся за бумажкой, но вдруг рука его застыла на полпути. Он поднял голову и как-то странно взглянул на меня.
– Это вы звонили минут пятнадцать назад? – спросил он. – По поводу яхты?
Я кивнул.
– Тогда зайдите, пожалуйста, в четырнадцатый кабинет. Вас там ждет следователь.
Молодой симпатичный человек с безукоризненной прической, в строгом костюме и с приличными манерами, чем напоминал околдованного сладкими ожиданиями жениха, указал мне на продавленное кресло, стоящее в углу кабинета, пробежал глазами по бумажке, которая лежала у него на столе, перевернул ее чистой стороной кверху и, избегая смотреть мне в глаза, спросил:
– Кирилл Андреевич, а как вы оказались на яхте «Галс»?
Не успел я рта раскрыть, как дверь широко распахнулась и вошел невысокий, потрепанный жизнью мужчина с цепким недоверчивым взглядом.
– Так! – громко сказал он, ударяя по столу ладонью. Сел на стул, уставился на меня и стал торопливо потягивать сигарету. Он не выдувал дым, дабы не делать пауз между словами, и рот мужчины во время разговора дымился, как кадило. – Так. Подробно. Под протокол. Обо всем и с самого начала…
После каждого слова мужчина ударял ладонью по столу. Жених несколько растерялся, словно этот классический прием допроса был ему неизвестен, пожал плечами и полез в ящик стола за бланком протокола.
– Лучше сразу признаться во всем, – посоветовал мне потрепанный жизнью мужчина, продолжая высматривать в моих глазах страх и неудержимое желание расколоться. – Когда? Где? С кем? Все под запись! Дословно!
Жениху не очень хотелось писать всякую лабуду, он мялся, водил плечами, чесал розовую щеку, но старшему товарищу возразить не мог. Признаться, я не совсем понимал, что от меня хотят. Это было похоже на то, как если бы меценат сделал богоугодное дело, бескорыстно отвалил денег беднякам и сиротинушкам, но те вдруг стали угрожать ему и предъявлять непонятные претензии.
