– Ты думаешь, что она уехала?
– Я уверен в этом. По пути в милицию я пробежал по Рыбачьей, заглянул в ее дворик и спросил у хозяйки, где Анна. Рассчиталась и уехала – отвечает.
– А, черт! – крикнул я и ударил кулаком по столу.
Леша стушевался. Чувствуя себя в чем-то виноватым, он осторожно положил мне ладонь на плечо.
– Послушай, Кирилл, я ведь не знал, что у вас… ну, что вы с ней… Ты ж мне говорил, что вы свободные люди.
– Говорил, говорил, – передразнил я его. – Да что ты понимаешь в свободе! Когда она ушла?
– Часа два назад.
Я посмотрел на часы. За эти два часа от станции ушли на Симферополь три автобуса. Московский поезд – около пяти вечера. Я не успею, даже если помчусь на симферопольский вокзал на такси.
– Ну вот, – произнес я таким голосом, словно мне оставалось жить минут пять. – Потерял хорошую бабу. И все по глупости. Надо было спокойно все объяснить, а я в бутылку полез, стал гордость свою демонстрировать.
– Не расстраивайся, – утешал меня Леша. – Вернется. Если любит, то вернется.
– Если любит! Ты еще сомневаешься? Да таких баб, как Анна, на свете единицы! Она всю себя до капли, до дна, до порожнего звона отдавала мне! Эхма! Не ценил я ее, Леша, не ценил. Вот за это и наказан… Ну, наливай, наливай, чего уставился на бутылку, как на краба. Хватай ее за крутые бока, переворачивай вниз головой и выжимай, выжимай до последней капли, до порожнего звона!..
Я был прав – напились мы в тот вечер до свинского состояния и едва дотащились до моей дачи. Леша всю дорогу клялся мне в вечной дружбе и обещал умереть на моих руках от бандитской пули. Потом он, не раздеваясь, уснул во дворе на раскладушке, а ко мне сон долго не приходил, и я, прислушиваясь к раскатистому храпу друга, все думал и думал об Анне.
Потерял я человека. Потерял.
Какие дурные и дикие глаза у мужика, который только что проснулся с тяжелого похмелья! Леша смотрел на раскачивающуюся перед его носом маленькую замшевую сумочку с таким видом, словно на его лицо опускался на крохотном парашюте зеленый чертенок.
– Что это?! – хрипло выкрикнул он, приподнимаясь и отталкивая мою руку с сумочкой от себя.
– Это «фенечка», Леша.
– Убери ее на фиг!
Он навалился всем своим весом на передний край раскладушки, отчего та перевернулась и сложилась посредине. Леша свалился на землю.
– Сон плохой, – сказал он, поднимаясь. – А тут еще ты перед мордой какой-то хренотенью размахиваешь, как поп кадилом… Послушай, а какого черта мы с тобой вчера нажрались?
