Я протиснулся к группе милиционеров и увидел Кныша. Тот был хмур, неприветлив и все время держал у щеки радиостанцию, словно компресс на флюсе. Рация шипела, трещала, что-то спрашивала сухим надтреснутым голосом, и Кныш односложно отвечал. Он увидел меня, сдвинул фуражку на затылок и пожал плечами, словно я что-то спросил у него.
– Ты видишь, что делается? – сказал он, кивая на толпу. – Попалась одна провокаторша, и народ уже не успокоишь.
– Кто такая Милосердова, Володя?
– Ну вот, – разочарованно ответил Кныш. – Хочешь взяться за дело, а не знаешь самого главного. Это генеральный директор акционерного общества «Милосердие»… Секунду!.. Слушаю, «седьмой»! – переключился он на радиостанцию. – Да, они уже плывут сюда. Народу больно много, мы сами не справимся. Возможны беспорядки. Еще хотя бы человек пять…
«Акционерное общество «Милосердие», – мысленно повторил я и вспомнил огромные рекламные щиты с крупной фотографией симпатичной бабушки в цветастом платочке, пьющей чай на веранде с видом на море. Самое популярное на побережье АО, обещавшее что-то около трехсот процентов годовых по частным вкладам. Наши местные пенсионеры из-за своей нищеты, кажется, совсем с ума посходили – все повально стали акционерами «Милосердия». Я помню, как поселок регулярно обрастал легендами про каких-то счастливцев, которые всего за год баснословно разбогатели на акциях.
К причалу быстро приближалась злополучная яхта, окруженная эскортом милицейских быстроходных катеров. Метров за сто она снизила ход и дала пронзительный сигнал. Народ затих, все повернулись в сторону моря. На причал пробивалась еще одна машина «Скорой помощи», часто и нервно сигналя, заставляя людей расступиться.
– Извини, потом! – бросил мне Кныш и быстро пошел по причалу.
Яхта медленно приблизилась, коснулась амортизационных шин, и причал дрогнул, скрипнул ржавыми опорами. Швартовы принял какой-то штатский в голубой рубашке и галстуке. Стало тихо. Из обеих машин «Скорой помощи» вышли люди в белом, двое из них, схватив носилки, побежали к яхте. На судно их не пустил милиционер, принял носилки и передал кому-то в рубку.
Сначала с кормы на причал спрыгнул штатский в темных очках и с короткой, под «ежик», прической. За ним – два милиционера. Они шли к машинам неторопливой, расслабленной походкой, не оглядываясь, не проявляя интереса к процессу выноса тела, как будто им все уже было ясно и преступник был практически уже в их руках.
