Ого, да тут не только шаги, тут еще и свет! В безликом мраке медленно проступал пустой дверной проем, и он быстро заполнялся подвижным желтоватым светом; и уже бесформенные длинные тени поползли по потолку над нашими головами; и можно было рассмотреть во всех деталях лестничную площадку; и осветилось лицо учительницы, искаженное страхом. Кто-то с фонариком приближался к лестничной площадке, на которой мы стояли всего несколько минут назад. Кто-то… Конечно же, это Белоносов! На ловца и зверь и бежит! Какая удача!
Бессмысленно было дергаться, убегать под прикрытие емкостей и пытаться спрятаться. Любое наше движение вызвало бы звук, который нельзя будет не услышать в полной тишине. Я уже настроился на то, что луч света сейчас упадет на нас. Лишь бы у Белоносова не разорвалось сердце от неожиданности! Эмоциональный удар, какой он испытает, увидев нас, будет ужасен…
Я услышал, как хрустнула щебенка. Затем снова этот странный барабанный звук. Вот по перилам пробежало световое пятно, скользнуло вниз, на ступени. Свет ушел вниз, опережая того, кто нес фонарик, и дверной проем стал меркнуть и растворяться в темноте. Я успел увидеть лишь неясный контур человека в темной куртке, который нес что-то вроде канистры.
Ольга Андреевна так сильно сдавила мою руку, что ее крепкие ногти вонзились в мою ладонь подобно капкану. Находились бы мы в другом месте, я бы обязательно взвыл. Человек стал спускаться по лестнице. На фоне едва освещенной стены на мгновение появился силуэт его головы в профиль. Дерзко вздернутый нос, пухлые губы, волна волос, опускающихся на воротник куртки… Мать честная! Да это же Рябцев!
Я в изумлении посмотрел на учительницу, но комната, где мы стояли, уже опять погрузилась во мрак. Ничего не понимаю! Что делает лучший ученик школы в заброшенном институте, да еще в такое время? Наверняка он только что встречался с Белоносовым! Надо немедленно допросить ревнивца по полной программе! Немедленно и напористо, не давая ему прийти в себя и начать контролировать свои ответы! Неожиданность, страх и шок заставят Рябцева выдать правду с той же легкостью, с какой принуждают малыша напрудить в штанишки.
Я рванул было вперед, но Ольга Андреевна буквально повисла у меня на шее.
– Пожалуйста, – дрожащим шепотом взмолилась она. – Не надо! Я боюсь… Пусть он уйдет…
– Это же Рябцев! – громко шепнул я ей прямо в ухо.
– Что?! Ты с ума сошел! Это не он! Ты ошибся! Это какой-то горбатый старик!
