Я старался поймать взгляд учительницы, но он все время ускользал от меня.
– А почему вы сказали, что они строили планы на вечер? Почему именно на вечер? Вы же не знаете, когда это произошло?
– Я сказала «на вечер»? – нахмурившись, произнесла Ольга Андреевна и пожала плечами. – Что на ум пришло, то и сказала. С таким же успехом я могла сказать «строили планы на утро» или «на всю оставшуюся жизнь». Чего вы цепляетесь к словам?
Я оставил ее замечание без ответа и, подняв голову, посмотрел на сверкающие тонким льдом ветви дерева, под которым покоился джип.
– Я ошибся, – произнес я. – Милиция не стаскивала его с дороги. Он сам съехал с нее и потом уже загорелся. Видите, как подкоптились сучья над ним?
– Какой вы наблюдательный, – сказала Ольга Андреевна, то ли желая похвалить, то ли с сарказмом. – Трудно поверить, что вы журналист.
– Журналист, к вашему сведению, должен быть наблюдательным, – возразил я.
Загудел вентилятор. «Жигуль» перегревался. Пора было ехать.
Мы сели. Весь недолгий путь до водонапорной башни Ольга Андреевна не проронила ни слова и, явно скрывая от меня свое встревоженное лицо, все время смотрела в боковое окошко.
Глава 15
Удовольствие для нормального мужика
Башня была похожа на фрагмент средневековой крепости. Это была массивная конструкция, устремленная в небо подобно межконтинентальной ракете. Могучие стены башни были сложены из больших темных булыжников; вверху они расширялись бутоном, образуя каменный полый цилиндр со множеством узких окошек, напоминающих бойницы. Сверху башня была прикрыта пологой круглой крышей с ребрами-лучами, похожей на японский зонтик.
Будь я богатым человеком, я бы сделал из этой башни экзотический ресторан.
– Она обслуживала институт и уже давно не работает, – сказала Ольга Андреевна. – Впечатляет, правда? Обратите внимание – северная часть башни покрыта мхом. На самый верх можно взобраться по металлическим скобам. Это, конечно, опасно, но наши мальчишки все равно лазают туда…
Учительница рассказывала про водонапорную башню с таким вдохновением, как если бы она была экскурсоводом, а перед нами возвышалась башня Эйфеля. Впрочем, меня больше интересовал мрачный бастион химического института, и я, напрягая глаза, всматривался в темный контур глухого кирпичного забора.
– Если не ошибаюсь, вот там, чуть правее дерева, ворота? – спросил я.
– Что? Ворота? – переспросила Ольга Андреевна. Она не сразу поняла, о каких воротах я говорю, потому как с увлечением рассказывала мне о пожаре, который вспыхнул три года назад на самой макушке башни, и горела она подобно олимпийскому огню.
