– Твой «сломавшийся» в нормальной физической форме? – перебил я.
– Ну, как тебе сказать, – замялся Филимонов. – Вообще-то, да. Правда, истерики стал закатывать. Дескать, «больно, плохо, пальцы огнем горят, дайте обезболивающее, дайте снотворное, иначе до вечера не доживу».
– Только две иглы загнали? – уточнил я.
– Да.
– Значит, комедию ломает. Ждите. Скоро подъеду, лично допрошу. Он скрыл от вас нечто очень важное. Нюхом чую. – Я дал отбой и вернулся обратно в санчасть. Уже успокоившиеся тюремщики с интересом рассматривали мертвого зомби. При виде меня в глазах «хозяина» и «кума» появилось жалкое, умоляющее выражение.
– Ладно, живите, – предваряя их слезную просьбу, смилостивился я. – Моего рапорта можете не опасаться. Но при одном условии. – Я вновь облизнул сочащуюся кровью губу.
– В темпе доставить сюда врача. У вас время поджимает! – догадался шустрый «кум».
– Пять минут доставить, десять минут наложить шов, – конкретизировал я.
– Слушаюсь! – радостно гаркнул начальник оперчасти и… пропал. Как мне показалось, растаял в воздухе. Однако на сие мистическое явление никто из присутствующих внимания не обратил. Очевидно, умение внезапно возникать и бесследно исчезать было одной из профессиональных особенностей «кума» и не считалось в сизо чем-то сверхъестественным…
В обширном, сыром, сводчатом помещении возрастом не менее трехсот лет пахло плесенью и дымом. (Он, впрочем, быстро всасывался отверстием в стене.) Единственным источником света служила мощная лампа-прожектор, направленная в середину туловища привязанного к железному креслу (вернее, прикрученного к нему проволокой) плюгавого человечка. Он был гол, волосат, носат и обильно покрыт вонючим по́том. Распухшая, местами заклеенная пластырем физиономия дробно постукивала зубами, а маслянистые глазки затравленно шныряли по левой части подвала. А там, в зыбком полумраке деловито возились пять амбалов в кожаных фартуках. Двое закрепляли в углу компактную переносную дыбу. Третий настраивал «испанский сапог»[27], явно раритетный и долго не бывший в употреблении. Четвертый жег на угли дрова в железном ящике, возле которого стояла закрепленная на низких подпорках решетка с металлическим противнем под ней. И, наконец, пятый старательно затачивал тесаком кол. В пластиковом баке мокли плети…
Я сидел на стуле, чуть позади лампы и внимательно наблюдал за «носатым». У меня за спиной устроился Филимонов в качестве зрителя.
Сразу по прибытии в Контору я попросил генерала Нелюбина выделить для нового допроса экстрасенса какой-нибудь древний подвальчик пострашнее. (В распоряжении моего отдела таких, к сожалению, не было.) А так же несколько опытных теломехаников
