– Вот он. – Вика указала пальцем на бесчувственного старлея.
– Что за гусь?!
– Фээсбэшная крыша. Мамедов и Кошаков поддерживают тесные контакты с местными чекистами. А те их всячески прикрывают и помогают вести бизнес.
– Яс-нень-ко-о!!! – Я не сумел сдержать раздраженной гримасы. (Стало обидно за родную Контору.)
В следующий момент треснутый бутылкой Ахмат заворочался на полу, бессвязно выругался по-чеченски, открыл глаза, быстро оценил обстановку и с ненавистью уставился на злосчастную «подстилку».
– Много болтаешь, мочалк[4] – ядовито прошипел он. – Наши джигиты тебе язык вырвут. Для начала! А потом вырежут под корень твою семейку в Ивано-Франковске. Адресок-то у нас записан!!! – Имрамов зачем-то выразительно покосился на стол.
В глазах девушки плеснулся животный ужас, руки мелко затряслись, на хорошеньком личике выступили капли пота.
– Не того союзника выбрала, – продолжал между тем чеченец. – Капитан Корсаков действует на собственный страх и риск. Скоро он однозначно погибнет. Нельзя противостоять в одиночку мощной организации!!!
– Закрой пасть, баран чесоточный! – вмешался я, направив на Ахмата дуло пистолета. – Или пристрелю на хрен!
– У тебя, девка, остался последний шанс! – не обращая на меня внимания, заявил нохч[5] вновь зыркнув на стол. – Не забывай, с кем имеешь дело!
– Ты, чучмек, надоел в натуре! – разозлился я и, прицелившись, прострелил Имрамову правое плечо.
Чечен содрогнулся всем телом и безвольно свесил голову на грудь.
– Болевой шок, – спокойно пояснил я лихорадочно вздрагивающей Вике. – Может, очухается, может, нет. Пес с ним! По крайней мере вякать больше не будет! Итак, на чем мы остановились?!
Однако дальнейшая беседа с Антонюк не дала сколько-нибудь существенных результатов. Девушка отвечала вяло, односложно и ничего интересного не сообщила. Видимо, исчерпала запас знаний. Тогда я вскрыл одну из ампул, наполнил шприц пентоналом натрия и начал приводить в чувство белобрысого старлея, которого приберегал «на десерт». Тот постанывал, надрывно хрипел, но «просыпаться» упорно не желал. Похоже, я перестарался с последним ударом в позвоночник. Промучившись с оборотнем три-четыре минуты я вдруг спиной почуял неладное и проворно обернулся. «Кавказская пленница» стояла теперь возле стола, напряженно глядя на стрелки стенных часов. Подскочив к ней, я моментально сообразил, что произошло и зачем Ахмат косился на стол. Там лежала включенная на передачу мобильная трубка.
