казались абсолютно свеженькими, только-только нарисованными.
Особое внимание Андрея Михайловича привлекло до омерзения натуралистичное изображение древнеегипетской мумии в обрывках истлевших бинтов. По воле художника[43] мумия не лежала смирненько в саркофаге, как подобает добропорядочному покойнику, а, растопырив иссохшие руки, нависла над охваченной паникой толпой людей разного пола и возраста. От крохотной девочки до убеленного сединами старца. Всех их объединяло выражение запредельного ужаса, превратившего человеческие лица в безобразные, кривые маски. Неожиданно Тарасову-Павлюкину почудилось, будто мумия шевельнулась, приподняла ссохшиеся веки, уставилась на него в упор пустыми провалами глазниц, а затем начала потихоньку вылезать из рамы, одновременно превращаясь в знакомого по сну чудовищного стража потустороннего «обезьянника».
«Порча!!! – пронеслось в мозгу коммерсанта. – Генка, поганец, до сих пор не утихомирится! Ну погоди-и-и!!! Я тебя, гадюку, прищучу!!!» В точности следуя прилежно заученной инструкции колдуна, он мысленно сконструировал пылающий крест и принялся усердно вращать «свасти» против часовой стрелки в твердой уверенности – сейчас порожденный «черномагическими манипуляциями Филимонова» фантом бесследно исчезнет. Но не тут-то было!!! Рецепт «целителя» не подействовал. Совсем напротив!!! Дьявольски гогоча, урод выпрыгнул из рамы, полностью материализовался и, помахивая раскаленной железной палкой, не спеша направился к Андрею Михайловичу.
Тут нервы нового хозяина коттеджа не выдержали. Издав дикий, нечленораздельный вопль, он вскочил с дивана, стремглав вылетел из дома и, начисто забыв про автомобиль, бросился бежать через лес, не разбирая дороги.
До восхода солнца оставалось около двух часов. Ночь медленно умирала. Недавно яркая, надменная луна таяла, превращаясь в жалкий бледный огрызок. Кромешная тьма постепенно сменялась зыбким серым полумраком. В нос Андрею Михайловичу били сырые лесные запахи. По сторонам мелькали полунагие, не успевшие до конца облачиться в сочную весеннюю листву ветви деревьев. За спиной слышался мерный топот преследователя. Внезапно почва под ногами сделалась вязкой, хлюпающей. Топот за спиной прекратился! Тарасов-Павлюкин пробежал еще пару десятков шагов, тяжело дыша остановился и с опаской посмотрел назад. Инфернальный тип неподвижно стоял возле старой корявой осины и больше не предпринимал попыток приблизиться. Зато красные глаза на агатово-черной физиономии горели сатанинским злорадством.
