– Приятное известие! Приятное известие! Приятное известие! – поглаживая лоснящиеся карты, любовно мурлыкала «психотерапевт» и мысленно представляла грядущую встречу с Кошелевым.
– Лилия Петровна! Лилия Петровна! Стряслась беда! Непоправимая беда! – глотая слезы, лепечет всклокоченный, перетрусивший, потный от страха Андрей. – Я... Я убил Федорова! При свидетелях! Сам не пойму зачем! Меня наверняка разыскивают по всему городу! Помогите! Спасите!!!
– Как ты посмел явиться в мой дом с обагренными кровью руками?! – в лицемерном негодовании грохочет Лычкова. – Неужели ты думаешь, я стану покрывать убийцу?! Сию секунду вон!.. Или... нет! Останься. По доброте душевной я все ж таки помогу заблудшей овце! Позвоню в милицию! Добровольное признание смягчает вину! Сиди на кухне, жди, пока за тобой приедут. Сидеть!!!Я пошла к телефону!
Кошелев безудержно рыдает, умоляет о пощаде, однако ослушаться приказа «Сидеть!» и соответственно удрать не может. Ведь он закодирован на безоговорочное подчинение ведьме... Потом прибывает опергруппа. Андрея, заковав в наручники, запихивают в «воронок», а старший группы выражает Лилии Петровне горячую признательность за неоценимую помощь в задержании опасного преступника.
Вскоре в одной из центрально-бульварных газет с массовым тиражом (есть там определенные завязки) публикуется обширная статья под эффектным заголовком «Пожилая женщина-психотерапевт в одиночку обезвредила маньяка-убийцу», следом пространное интервью с самой «героиней» и, возможно, цветной портрет Лилии Петровны в половину разворота, желательно с указанием домашнего телефона... Экстрасенсорный рейтинг Лычковой стремительно растет, клиенты валят косяками, деньги текут рекой, а зловредные конкуренты корежатся от зависти.
Приятные грезы колдуньи прервал робкий звонок в дверь. «Он!» – торжествующе подумала Лилия Петровна, хищно потерла толстые ладошки и, колыхая увесистыми окороками, отправилась открывать...
* * *
Улизнув от санитаров, Кошелев помчался прямиком к дому Лычковых, надеясь найти там моральную поддержку, «переждать грозу» и, быть может, воззвав к специфическим «дарованиям» Лилии Петровны (а также к ее солидным связям), вовсе избавиться от неприятностей. Дверь открыла лично мадам Лычкова, окинула Андрея холодным подозрительным взглядом, жестом пригласила на кухню, указала сарделькообразным пальцем на табуретку у окна и суровым прокурорским тоном спросила в лоб:
– Крупно насвинячил? Быстро сознавайся! Не усугубляй запирательством собственное и без того тяжелое положение! Ну же?!
