– А это? – спросила Лидия дрогнувшим голосом и показала пальцем, отставленным от остальных, как ствол револьвера, на большого питона, навеки застывшего перед клеткой с парой каких-то экзотических птиц.
– Ах, это! – радостно воскликнул таксидермист и захохотал. – Я называл его… впрочем, это не интересно. Он все время охотился за бедными глупенькими птичками… Теперь он больше не охотится…
– Но и птички больше не поют, – Лидия выдавила из себя весь сарказм, на который еще были способны ее затуманенные мозги.
– Потрясающе! – таксидермист смотрел на нее так жадно, что ей стало не по себе. – А вы, оказывается, остроумны, моя дорогая! Это большая редкость… в вашем положении.
Лидия не заметила, когда он перешел на "вы". Вдруг он показался ей гораздо более старым, чем можно было предположить, глядя на его лицо и тело. Лидия чувствовала себя так, словно разговаривала со смертельно опасным стариком-маразматиком, нацепившим на себя маску вечной молодости.
Ей начинало тошнить от спертого воздуха полутемных комнат и затхлого запаха чучел. Кроме того, ее пугал весь этот огромный дом, набитый пыльными мертвецами, единственным живым обитателем которого был красивый человек с вкрадчивыми манерами и странной профессией. Но и красота его уже внушала отвращение.
Лидия больше не находила сил сдерживаться.
– Где туалет? – спросила она отрывисто, борясь с тошнотой.
Таксидермист понимающе подмигнул и дал знак следовать за собой.
…Ей казалось, что они целую вечность шли по темному извилистому коридору. Не испортить же ковры этому придурку? – думала она все время. – Хотя, почему бы нет? Еще немного – и я с собой не справлюсь… Черт меня возьми, что же все-таки я пью?!..
Обойдя половину земного шара, она оказалась перед вожделенной дверью. Ей было так плохо, что все остальное казалось совершенно неважным.
Вспыхнул яркий свет. Вокруг был холодный гладкий кафель и твердые острые углы, на которые было бы страшно падать.
Она склонилась над ослепительной белой раковиной и ее наконец-то вырвало. Медленно, с громадным облегчением, поднимала она голову и громко застонала сквозь сцепленные зубы. В зеркале отражалось стоящее в нише возле ванны чучело огромной гориллы. На морщинистом лице обезьяны застыла глумливая и одновременно угрожающая гримаса. Лидию передернуло от неприятного запаха, коснувшегося ее ноздрей. Белая комната закружилась перед глазами, превращаясь в снежную пелену, за которой не было ничего, кроме мертвой пустоты. Кажется, с меня хватит, – промелькнула в ее голове фривольная мысль и Лидия провалилась в пульсирующее облако беспамятства.
