Стало чуть светлее, тьма отступила в коридоры и притаилась на площадке широкой лестницы, ведущей на второй этаж. В другое время я не преминул бы обследовать заброшенный дом, но известные обстоятельства начисто лишили меня любопытства. Жасмин, по ее собственному выражению, «валилась с копыт» и улеглась прямо на голом полу, повернувшись лицом к стене.
Дешевая уловка – по учащенному дыханию всякий догадался бы, что она не спит. Мне и самому было не до сна, хоть от усталости слипались веки. Эта стерва пренебрегала мною. Я с горечью констатировал, что за последние несколько часов у моей крошки радикально испортился характер. Да и не моя она теперь. А между тем меня тянуло к ней сильнее, чем когда-либо прежде.
Дико захотелось курить. Я сунул руку в карман куртки за кисетом с табаком и случайно нащупал что-то твердое, завернутое в бумагу. Вынул и помял сверток непослушными пальцами. Развернул. Оказалось, что это гитарные струны, которые покойный Пит когда-то оставил мне на хранение. Я совсем забыл про них и не знал, что теперь делать: выбросить – или…
Рука замерла на полпути. Струны были скручены в тугое кольцо; витки ярко поблескивали и напоминали то ли змейку, то ли тончайших кольчатых червей. Внезапно в их холодном металлическом блеске мне почудилось что-то опасное. Смертельно опасное, чуть ли не злодейское. «Ты стал впечатлительным, как баба, дружище Ганс», – сказал я себе. И все же… Я понимал, для чего могут пригодиться струны безоружному. И спрятал их обратно.
Ангел неожиданно встал и удалился за пределы светового круга. Я следил за ним краем глаза, не поворачивая головы. Ситуация казалась мне абсолютно непредсказуемой. В прошлый раз все прошло гораздо проще и быстрее – ведь я был единственным «клиентом» конвоира. Путь до Адской шахты занял не более трех часов…
Но сейчас у меня сдавали нервы. Каждая минута мучительного ожидания тянулась, как день. И Посол вел себя странно. Если уже сами Судейские опасаются чего-то или кого-то, значит, о Законе и Порядке можно забыть.
Ангел долго стоял возле огромного и темного западного окна, глядя в небо. Его силуэт четко вырисовывался на испещренном звездами фоне… Затем рука Посла потянулась к излучателю. Я невольно дернулся.
Похоже, у него на затылке тоже имелась пара глаз.
– Сидеть! – тотчас же рявкнул он и выскочил из дома.
Некоторое время я не шевелился, затаил дыхание, однако так и не услышал стука копыт. Кляча, привязанная снаружи, не давала знать о себе ни единым храпом. Предчувствие какого-то
