Когда Эдик появился на крыше, Супер повернул к нему голову. Его глаза были старыми, как ложь. Теперь Пыляев ощутил беспричинный страх.
За спиной Супера в инвалидном кресле Ксении Олеговны сидел Гена, которого Эдик даже не сразу узнал и которому полагалось гнить на кладбище. Бывший телохранитель выглядел нестандартно. Опухоль исчезла, на ее месте открылся миниатюрный младенческий глазик, затянутый мутной пленочкой и пока бессмысленный. Гена улыбался. Эдик осознал, что видит мутанта улыбающимся первый раз в жизни. В жизни?!..
Что-то заставило его посмотреть вверх. Он подавил в себе желание зажмуриться.
По небу плыли облака в виде спящих девушек – идеально очерченные, подсвеченные розовыми лучами заходящего солнца скульптуры из водяного пара. Захлопывались створки дня, соединяясь на линии горизонта. Внутри раковины темнел перламутр. Это была раковина без жемчужины. Ее заполнял липкий моллюск страха… Впечатления трансформировались в чувства, для которых еще никто не придумал названий.
Галерея спящих девушек выглядела величественно, как чужая смерть. И прекрасно – несмотря на разрушительную работу рассудка. Наступала безжалостная ясность: собственное ничтожество, непоправимость судьбы, жизнь, растраченная впустую…
Видение плывущих по небу розовых фигур так поразило Пыляева, что он не сразу обратил внимание на тишину. Шум, доносившийся из «мюзик-холла», прервался, как бульканье утопленника. Только ветер-суховей еле слышно посвистывал в каминных трубах…
Внизу взревел двигатель грузовика. Эдик перегнулся через перила. Во дворе разворачивался контейнеровоз компании, занимающейся вывозом мусора. Контейнер был открыт и доверху набит мертвыми телами, сваленными в беспорядке. Это напоминало чем-то кадры старой хроники, которые врезались Эдику в память и запечатлели повседневную реальность концентрационных лагерей в сороковые годы прошлого века.
Он закричал. Грузовик притормозил. Из кабины высунулась голова водителя в респираторе и фирменной кепке, потом появилась рука в белой перчатке. Рука сделала приветственный жест. Опять что-то вынудило Эдика улыбнуться и помахать в ответ. Он раздвинул губы, ставшие резиновыми, и пошевелил пальцами – многозвенными механизмами…
Мусоровоз посигналил и уехал.
* * *
Незаметно наступил вечер. Волшебные облака расплылись. Солнце скрылось за деревьями, потянуло осенним холодком. Вокруг было неестественно тихо…
Супер уже читал другую книгу – «Глобальный человейник» Зиновьева. Его лицо выглядело осунувшимся.
