Котляревский, что есть такое понятие: дисциплина?..
Ну вот, еще и немецкие танки припаяли. И Спартак с тоской вдруг понял, что, может, и не трибунал, но из авиации его попрут точно.
Часа полтора его мытарили, и все это время ленинская комната была переполнена, лишь изредка кто-нибудь выходил быстренько перекурить на крыльцо. Все молчали, внимательно слушали. Никто не заступился. Хотя Спартак – да и все остальные – прекрасно понимали: заступайся не заступайся, а показательная порка есть показательная порка. Потеря бомбардировщика – это не хухры-мухры, кому-то же надо надавать по шапке, так почему бы и не стрел... пардон: не летчику?
Потом тройка удалилась на совещание, всех попросили разойтись – мол, приказ будет вывешен на доске объявлений, и Спартака тут же окружили сочувствующие лица; его утешали, называли гостей разными нехорошими словами, говорили, что все обойдется...
Никого не хотелось видеть, ни с кем не хотелось разговаривать.
Котляревский мягко высвободился из участливых рук, пошел к себе в кубрик и завалился на постель прямо в обуви.
Не обошлось.
* * *
Под трибунал не отдали, партбилет не отобрали, в звании не понизили и вообще из авиации не выперли – и на том спасибочки. Причем лично товарищу Серегину: постарался, замолвил, где надо, словечко.
Но из летчиков-истребителей пришлось уходить. Тут уж даже авторитет командира не спас. Спартака перевели куда-то под Таллин, на какой-то продуваемый всеми злыми балтийскими ветрами остров Эзель, на какую-то вшивую базу Кагул, где вроде бы базировались истребители, но было вакантное место для пилота бомбардировщика.
Что ж, будем тихоходом. Какая, в сущности, разница? Тише едешь – дальше будешь. Хоть не в наземные службы перевели, не в механики-техники...
Так что отвальная и – прости-прощай, братья-летуны, не забывайте каждые сорок секунд оглядываться, разрешите идти, товарищ командир, спасибо за все, фибровый чемоданчик в руку, назначение в зубы, на славной машинке «Газ-АА» до соседнего аэродрома – оттуда как раз до этого острова должен лететь грузовой ероплан, как говорил Жорка Игошин...
А на душе все равно было нехорошо.
* * *
Ничего, не так уж все и плохо. Холодная даже в июле Эстония, серые воды Балтики, фронт совсем рядом – Восьмая армия Северо-Западного фронта пока держится, но вот-вот начнет отходить на север, к Финскому заливу. Так что время от времени залетают на огонек голуби из Люфтваффе и гадят вокруг, да периодически пакостят, как могут, эстонские националисты. Могут мало, но все равно пакостят...
