У лежащего всего-навсего вежливо спросили:
– Представляться надо?
Судя по тому, как он, лежа щекой в прохладной водичке, зло фыркал и добросовестно пытался испепелить взглядом, в подобных церемониях заведомо не было нужды. Но все же ему культурно сообщил старший группы:
– Федеральная служба безопасности. Такие дела. – И, присев на корточки, рявкнул: – Где встреча? Где у Скляра встреча, спрашиваю?
– А я знаю? – огрызнулся пленник.
И так ясно было, что промолчит – то ли из вредности, то ли в самом деле не знает. Но всегда лучше спросить, мало ли какие чудеса случаются, вдруг да ляпнет: «На углу у булочной». Нельзя жить, совершенно в чудеса не веря.
Увы, не получилось чуда. Старший выпрямился и, перейдя на местечко посуше, скучным голосом заключил:
– Ну, давайте работать, по порядочку…
…Довольно быстро шагавшие за Скляром и его неизменным Остапом опера пришли к выводу, что клиент их не засек, или, говоря сухим казенным языком, «объект наружного наблюдения за собой не выявил». Ничего удивительного, в общем: Скляр был битым волчарой, но главным образом в том, что касалось войны и «партизанки», а здесь требовались иные, специфические навыки, коими бывший десантник обладать не мог, а времени научиться не особенно и хватало…
Зато опера в полной мере оценили продуманность, с каковою Скляр слепил свой сегодняшний образ. Отглаженные темные брюки, явственно консервативные, куртка защитного цвета – никоим образом не форменная, но недвусмысленно вызывавшая ассоциации с армией. Планка из трех ленточек – Красная Звезда, «Отвага», «Василич». Очки в строгой оправе, черный портфель, стрижка-полубокс, степенная походка – этакий заслуженный отставник, нашедший себя на гражданке не в мелкой коммерции или, упаси боже, рэкете, а где-нибудь в патриотическом воспитании молодежи… Верный телохранитель, безусловно, не достиг такой отточенности облика, но и он выглядел солидным, степенным, располагающим.
Нервы у всех охотников чуточку позванивали, как натянутые струны. «Карусель» раскрутилась по полной программе, если учесть, сколько было задействовано машин и пеших, но все равно такие вот ситуации, когда место встречи неизвестно до последнего и захват придется выстраивать чуть ли не в секунды, на полнейшей импровизации, с ходу и с колес, отнюдь не способствуют сохранению нервных клеток – в особенности если предписана тишина в эфире… Ну, не могильная тишина, не полная, однако разговоры по рации строго-настрого приказано свести к жизненно необходимому минимуму…
