Ее система могла служить примером рациональной организации писательского труда. Стены ее кабинета были увешаны грифельными досками и таблицами; делая перерыв, Джеки завешивала их розовыми виниловыми занавесками. Она тщательно разрабатывала историю жизни каждого персонажа и чертила таблицы, стрелками отмечая родственные и иные связи литературных героев, прослеживая развитие этих связей. Основная линия романа, сюжет внешний и внутренний – все получало графическое отображение на этих таблицах.
«Это очень простая и практичная система», – уверяла Джеки. Ей нравилось много раз излагать свою «систему», и она ни разу не сбилась в ее описании.
Рекс Рид рассказывал: «Она пишет первый вариант на желтой бумаге для заметок, сидя за машинкой на стуле с оранжевым кожаным сиденьем, покрытым белым полотенцем, чтобы попа не потела. Потом перепечатывает написанное на обратной стороне старых пресс-релизов».
Джеки никогда не была скупердяйкой, но признавалась: «Единственное, над чем я трясусь, это бумага. Обычно я пишу черновик на желтой бумаге для заметок, второй вариант – на голубой, третий – на розовой, четвертый – на зеленой и пятый – на белой. Это очень удобно. Предположим, перечитав черновик, я нахожу, что первые сорок страниц неплохи, а с сорок первой по шестьдесят третью ужасны; с шестьдесят четвертой по сотую – недурны и так далее. Я полностью перепечатываю страницы, которые меня не устраивают, на голубой бумаге, а желтые складываю в отдельную папку. И так все время. В результате я всегда четко представляю, где нахожусь и какие изменения внесла в рукопись и на какой стадии. Перечитывая третий вариант, я обращаю внимание исключительно на сюжет и полностью отвлекаюсь от стиля, деления на главы и абзацы: меня интересует лишь развитие сюжета, его логика и динамизм. Какой персонаж плохо выписан? Где нарушена последовательность эпизодов? Скажем, мотивация того или иного поступка кажется мне неубедительной из-за того, что на предыдущей стадии я вырезала кое-какие куски, – мне не составляет труда восстановить их. При последнем вычитывании меня больше всего волнует стиль, язык, и тут уж приходится делать не по тридцать страниц в день, как на начальной стадии, а всего по пять. Никто, включая Ирвинга, не видит книги до тех пор, пока я не перепечатаю ее набело». (Эта последняя ремарка вызвана тем, что сплоченность команды Мэнсфилдов дала повод некоторым недоброжелателям писательницы утверждать, будто на самом деле автором романов является Ирвинг.)
