После ревизии 1758 года соловецкие инквизиторы совсем обнаглели. Как только буря поутихла и Петербург, успокоенный Степановым и Путимцевым, перестал интересоваться погребами для колодников, монахи опять распечатали их и стали помещать туда «упорствующих в своей ереси» раскольников, а позднее и революционеров. Земляные тюрьмы использовали до самого конца XVIII века, а наиболее опасных политических врагов самодержавно-крепостнического строя содержали в ямах и в первой половине XIX века.
Уже отмечалось, что Соловецкий монастырь приобрел известность как место заточения и со второй половины XVI века стал государственной тюрьмой. Но до петровских времен ссылка на Соловки носила эпизодический характер и практиковалась редко, хотя право заточать в монастырь имели тогда, кроме царя, патриарх, митрополиты, архиереи.
Положение резко изменилось в XVIII веке, когда стали ссылать на Соловки людей партиями сначала по распоряжению канцелярии тайных розыскных дел, которая карала (особенно в период бироновщины) всех «произносителей важных и непристойных слов», а позднее — по резолюциям синода. Ссылка в Соловецкий монастырь становится обычным явлением. В XVIII веке в земляных тюрьмах и казематах монастыря перебывало более половины общего числа соловецких узников. Не приходится удивляться тому, что от этого времени осталось много «ссыльного материала».
Порядок ссылки был такой: из канцелярии тайных розыскных дел или из синода направляли архангельскому губернатору и соловецкому настоятелю «с братией» указ об отправке в монастырь такого-то (имярек) человека. Содержание преступления арестанта указы XVIII века, как правило, не раскрывали, а ограничивались общими выражениями: «за великоважную вину, о которой явно по делу», «за злодейственные поступки», «за происшедшее от него тягчайшее богохулением согрешение, о чем явно по делу», «за непристойные его монашескому чину непорядочные поступки и сказывания за собою слова и дела ложно», «за предерзостные вины и в нераскаянии состоящего», «за буйство», «за явное его с женским полом грехопадение», «за раскол» и так далее.
Зато все указы подробно излагали правила содержания арестантов: одних предписывалось сажать в земляную тюрьму, других содержать в казематах «под крепким караулом до смерти», скованными в ручные и ножные кандалы или без них, привязанными цепью к стене или без привязи, третьих использовать «вечно в тягчайших трудах», четвертых поместить «в среде братии» (то есть сослать под надзор монахов). В некоторых грамотах указывались тюрьмы: так раскольника Авраама Иванова направляли «в вечное содержание в Головленкову тюрьму», а расстригу Варлама Овсянникова — в Корожанскую.
