18. 41. Срочное погружение. Группа самолётов.
19. 55. Всплыли. Штаб-квартира запрашивает Бауманна и Хансманна об их позициях. Ни один не отвечает.
Воскресенье, 22 декабря.
00. 05. Большой силуэт. За ним корабль охранения. Это было большое судно в 10 000 тонн, высоко сидящее в воде, с очень длинным баком. Предположительно, судно с авиакатапультой.[23]
00. 23. Залп пятым и шестым торпедными аппаратами. Промах. Впереди нас авиационная плавбаза с шестью кораблями охранения, в кильватере ещё два патрульных корабля. Корвет пускает осветительные снаряды, некоторые падают в неприятной близости от нас. Верхней вахте приказ вниз. Патрульный корабль в 800 метрах от нас. Срочное погружение.
00. 48. Восемь взрывов глубинных бомб. Никакого эффекта.
00. 55. Ещё двенадцать. На этот раз ближе.
01. 30. Неуверенные шумы эсминца и корвета.
01. 44. Четырнадцать весьма точных взрывов глубинных бомб.
02. 09. Ещё пять, столь же точных.
02. 38. Ещё два, тоже. Лодку сильно тряхнуло.
02. 48 – 02.56. В гидрофон слышим передвижения кораблей противника.
03. 08. Корвет уходит.
04. 30. Всплыли. Конвой потерян.
10. 36. Настоящая позиция – 600 морских миль к северо-западу от Финистерре.
16. 28. Флаксенберг сообщил, что обнаружил конвой.
Когда мы всплыли на поверхность, то обнаружили, что оставляем след шириной в двадцать метров. Повреждение найдено и устранено. Увидев пятна топлива, на корвете, очевидно, подумали, что потопили нас. Потому он и ушёл.
22 декабря.
09. 21. Радиограмма из штаб-квартиры подводных лодок: прекратить операцию против конвоя и возвратиться на базу.
* * *
Что же тем временем происходило с «U-131»?
Верный традициям подводного флота, фрегаттенкапитэн – капитан 2 ранга – Арендт Бауманн остался на своём корабле. Он стоял на мостике, вода уже перекатывала через надстройку. Он посмотрел на команду. Его люди успели надеть спасательные жилеты и теперь плыли в тёплой воде, им больше ничто не угрожало.
Не обманывает ли его слух? Смешиваясь с тихим шелестом воды и нежным посвистыванием тёплого ветерка, до него донеслись звуки национального гимна, вначале еле слышные, а потом все более громкие, по мере того, как все больше плывущих присоединялось к хору. Бауманн взял в руки бинокль. Бинокль не должен достаться противнику. Вешая его на перископ, он почувствовал боль в сердце, словно расставался с лучшим другом.
«Почему мне не оставить корабль? – промелькнула в голове Бауманна мысль. – Традиция? Это так свято, так благородно – вот так жертвовать собой?»
