«Подрались бы, что ли, – цинично подумал Мазур. – В хорошем бабском стиле, с тасканьем за прически и царапаньем. Давненько из-за меня не дрались красотки, а точнее сказать, ни разу...»
– Трахаешься, – убежденно сказала Анка. – Я ж не дура. И глаза есть. Ну?
– Вот только сцен ревности не надо. Ты, надеюсь, себе не вбила в голову, что у нас с тобой романтический роман столетия? Это все, конечно, очень приятно, но не более того. Насколько я тебя успела узнать, ты что-то не похожа на романтическую особу...
– Не в романтике дело, Леся, – задумчиво сказала Анка. – Хотелось бы твердо знать, что никто тут меня не держит за болвана. Терпеть не могу, когда играют втемную.
– Господи... – протянула Олеся с самой что ни на есть задушевной искренностью, – Анечка, это называется мания. Все только и думают, как бы тебя обвести вокруг пальца... Глупости. У тебя несложная, высокооплачиваемая работа... и какие тут могут быть сложности и подвохи?
– Есть у меня кое-какой жизненный опыт, – сказала Анка. – Когда речь идет об алмазах пригоршнями, жди хитросплетений... и трупов. Такова се ля ви. Скажешь, нет?
«Очень мило, – подумал Мазур. – Теперь еще и алмазы пригоршнями. Почему не знаю?»
Олеся резко приподнялась на локте:
– Ань, за языком следи. Мало ли что... Тебе, кстати, кто проболтался?
– Какая разница? Главное, понимаю, о чем речь идет и какие тут ставки.
– Тем более помалкивай...
Анка мягким кошачьим движением опрокинула ее на постель, сжала горло тремя пальцами (довольно профессионально, оценил Мазур, девочка явно не чужда кое-каким единоборствам) и процедила с неприветливым выражением лица:
– Нет у меня никакой мании. Я просто ужасно недоверчивая, чтоб ты знала. Детство было тяжелое, честно тебе признаюсь, совершенно безрадостное, можно сказать, нищее, а пресловутая юность – и того почище. Всего в этой жизни пришлось добиваться своим горбом. И знаешь, подметила такую поганую закономерность: люди, мать их за ногу, так и норовят обмануть, обсчитать, продать и заложить. Может, есть и святые, но мне они что-то не попадались. Это я к тому, чтобы ты уяснила: я в этой жизни заранее настроена на любую подлость по отношению ко мне и иллюзий на счет человечества не питаю. А потому лучше и не пробовать со мной сыграть какую-нибудь поганую шутку – всегда успею первой вмазать... Ясно?
– Убери пальчики, – сказала Олеся с величайшим терпением. – Это ты в каком-то кино насмотрелась... Ну к чему такой театр? Сгрести за глотку, глаза страшные делать... Думаешь, это кого-то напугает или убедит?
