– Ну я же старая туристка...
– Европейской части Союза ССР, как это звалось в старые времена. Тут тебе не Селигер с Онегой...
– Вообще-то, верно. – Она оглянулась на величественный берег. – Только, извини, я как-то до сих пор не могу проникнуться... Лес и лес. Разве что гораздо больше сосен и разных прочих кедров. Правда, очень уж его много... А если пешком – опасно?
– Не особенно, – подумав, сказал Мазур. – Я, правда, сам давненько уж не ходил на приличные концы, но в детстве всю тайгу возле деревни облазил. Тайга в августе – штука нестрашная и где-то даже уютная. Грибов масса, ягоды, сама видела, орех подошел. Зверь сытый, не дергается. Главное – не заблудиться. И были бы ноги здоровые. Вот если заблудишься или ногу сломаешь – молись за упокой. Дивизия не найдет.
– А снежный человек тут есть?
– Был когда-то, – серьезно сказал Мазур. – До войны частенько попадался, а потом, видимо, помаленьку стал вымирать. В пятидесятые еще встречали под Кежмой...
– И молчали?! – возмутилась Ольга. (Она на этом пункте имела легонький бзик и даже переписывалась с самой Быковой).
– А что, в сельсовет заявлять? – хмыкнул Мазур. – Жил себе и жил, чего ему мешать?
Он обернулся, заслышав вверху тихий мерный стрекот. Высоко над тайгой шел вертолет, похоже, военный – зелено-пятнистый. Он проплыл в чистом голубом небе почти параллельным курсом и исчез далеко впереди.
Мазур, признаться, вертолеты недолюбливал. Очень уж пакостный враг боевого пловца – вертолет. В особенности если на нем стоит кое-какая аппаратура. Деваться от него некуда, а он может тебя глушить обстоятельно и со вкусом. Перебедовал такое лишь однажды, но хватит на всю жизнь...
– Вот тебе и глушь, – сказала Ольга, глядя туда, где скрылась за лесом вертушка. – База какая-нибудь?
– А может, – сказал Мазур. – Военных где только нет... Чует мое сердце, их старик и имел в виду. Эвены ж до сих пор живут как в каменном веке, им любая техника – нож вострый...
* * *
...Вчерашняя встреча была словно позаимствована из классического романа ужасов. Часов в одиннадцать утра Мазур причалил к берегу, привлеченный выстрелами, – у самой воды стоял человек с лошадью и старательно палил в воздух, явно подавая сигнал. Чуть погодя оказалось, что это не лошадь, а учаг[2] – рогатый стоял равнодушно, даже не вздрагивая после выстрела, хотя старенькое ружьецо бухало почти у самого его уха.
Повод оказался самый прозаический, даже, классический – старый эвен Хукочар отправился порасспросить проплывающих, не найдется ли огненной воды на продажу. В последние годы из-за шизофренических художеств перестройки судоходство на Шантаре сократилось раз в двадцать, и со спиртом стало туговато – это в прежние времена достаточно было помахать с берега осетром или соболиной шкуркой...
