Синтия хотела помочь ему, но он, не замечая ее, встал сам. И время вновь помчалось со своей обычной скоростью.
В дверях он оглянулся и бросил: «Вы все ее мизинца не стоите!» Синтия кинулась за ним. Она понимала, что он чувствует сейчас. У нее у самой год назад умер от рака отец.
– Как это случилось? – спросил Стюарт Пита.
– Она шла от тети Мими. Переходила через улицу. Это была полицейская машина, а шофер был пьяный…
– Сволочи… – сказал Стюарт.
…По домам ребята расходились молча. Девчонки рассосались как-то незаметно. (Здоровенную, как выяснилось, звали Филлис Мак'Кензи.) Норману и Джорджу было по дороге в одну сторону, а Полу и Стюарту – в другую. Питу Шоттону тоже было по пути с ними, но, во-первых, он недолюбливал Сатклиффа (Пол даже подозревал, что он ревнует его к Леннону), а, во-вторых, он решил отправиться сейчас в дом тети Мими. Он не мог оставить друга в такую минуту.
Пол понимал, что ему тоже следует пойти к Джону. Но не мог заставить себя. Он знал, что такое потерять мать, и боялся, что боль вернется. А Стюарт сказал, что сначала зайдет домой, на Гамбьер-Террас.
…Они шли по улице вдвоем. Вечерело, и в июньском воздухе, казалось, повисла какая-то недосказанность. Но Полу говорить не хотелось. И начал Стюарт:
– Помнишь, Пол, ты рассказывал, что твоя мать умерла, когда Джон взял тебя в команду?
– Ну, – подтвердил Пол, еще не понимая, к чему тот клонит.
– А сегодня ты привел Джорджа, – сказал Стью и многозначительно посмотрел на Пола.
Тот остановился.
– Ты рехнулся, Стью, – сказал он изменившимся голосом.
– Он ваш, Пол. Я сразу это понял. Только он заиграл, как будто бы ток включили…
– Да о чем ты говоришь, Стюарт? – С нарастающей неприязнью повысил голос Пол. – Как ты можешь?! Сейчас?!!
– Мир сопротивляется, Пол, понимаешь? Но вы не должны отступать!
Пол смотрел на него уже с откровенной ненавистью и чувствовал, как безотчетный ужас охватывает его.
– Ты псих, Стюарт! – крикнул он. – Просто псих! Я видеть тебя больше не хочу!
И он со всех ног кинулся к дому.
Гамбург. Последнее время в Германии вошли в моду английские группы.
Клуб «Индра»[10]. В углу, на пятачке для музыкантов – ансамбль «Рори Сторм и Ураганы»[11].
За ударной установкой – худой носатый парнишка с короткой реденькой бородкой.
– Эй, Ринго, а ну, покажи класс! – кричали ему англоязычные посетители. – Сыграй-ка нам Брамса: «Брамс! Брамс! Бах-бабах!» Разогретые пивком немцы требовали: «Шнеллер, шнеллер![12]»
На выкрики парнишка не обращал ни малейшего внимания. Чувство собственного достоинства у него было. Иногда оно даже мешало ему в работе: он всегда стучал так, как считал нужным он сам, а не руководитель группы, гитарист Рори Сторм.
